— Полегче, — сказал Риз, обхватив ее рукой за плечи и слегка приобняв. Этот знакомый жест возвратил ее в детство, и Молли тут же немного успокоилась.

— Я в порядке, — сказала она. — Честное слово. Но мне тоже нужно было с тобой поговорить. Тут столько… — Она внезапно осознала, что дверь открыта, а снаружи ждут. — Завтра, — продолжила она. — Когда вы отдохнете. Мы еще немного поговорим.

— А Сара?

— Поглядим. Я с ней переговорю.

Она протолкалась мимо него, передала Лене стелазин, заперла шкафчик и спрятала ключ.

— Завтра, — повторила она Ризу и вышла под флуоресцентное сияние ночи купола. Ее вдруг обуял неудержимый порыв увидеть звезды. Она направилась мимо загончиков для животных к наблюдательному пузырю в стене. Остановилась в тени, посмотрела на безжизненные равнины снаружи и более глубокую, более темную ночь над ними. Это нормально. Так тут обстоят дела. Как донести до Риза так, чтоб он понял? Ведь если он не поймет этого, то не будет у него надежды пообщаться с Глаголью, Уличным Воришкой, Пером Моего Дяди и другими. Недостаточно быть первым человеком, ступившим на эту почву, недостаточно провести несколько месяцев под куполом, недостаточно даже симпатии, любви или юмора висельников.

Свет в их сюрреалистичном коттедже из высокоупругого пенопласта не горел. Она разделась и легла в постель, надеясь, что Кёртис уже заснул. Он позволил ей расслабиться и пригреться, после чего нарушил тишину:

— Итак?

Она непроизвольно подскочила, как ни сдерживалась.

— Мы его усыпили, — сказала она.

— И это всё? В смысле, долгонько ты ему успокоительное вводила.

— Кёртис, ради Бога, я взросленькая уже. Я не обязана перед тобой за все отчитываться.

— Я полагаю, это зависит от природы конкретных действий. Я хочу сказать, что, случись тебе выявить опасность, угрожающую всей колонии и ее будущему, этим придется заняться мне, не так ли?

— Ты подслушивал, да?

— Не я лично. Но это не имеет принципиального значения.

— И чего ты хочешь? Трибунал устроишь? Расстреляешь меня на рассвете?

Он приподнялся на локте, сгреб ее пальцами за плечо.

— Ты имеешь хотя бы отдаленное представление, блин, о том, что тут происходит? Или ты на полном серьезе недоумеваешь, отчего эти люди сюда заявились?

— Я знаю то, что они мне сказали. Но не думаю, что это вся правда.

Он выпустил ее и перекатился на спину.

— Молли, у нас протекло. Мы обязаны исходить из того, что они знают о нас всё. Всё. И вот что меня больше всего раздражает. Меня больше всего раздражает тот факт, что я, вероятно, знаю не всё. Я даже вряд ли знаю больше моргановских подручных о том, что затеяли твои ребятки и Диана. Разве ты не понимаешь, почему меня это так напрягает?

— Они заняты теорфизикой, — ответила Молли. — Я тебе могу уравнения показать. Легче станет? Ты ни хрена не поймешь.

— Квантовая механика — это отрасль теорфизики, а однако ж, она стерла с лица Земли Хиросиму и Нагасаки. Чем они там занимаются? Что они строят?

Она не ответила. Он испустил театральный вздох.

— Ты действительно считаешь меня местечковым Гитлером, э? Думаешь, я помешался на власти. Ты мне даже не доверишь открытий, которые твоя детвора у меня под носом совершает?

Да, подумалось ей, это так. В общем и целом все именно так. Но она смолчала, опасаясь, что слова обретут собственную жизнь и выдадут ее точно так же, как выдают Кёртиса.

— Ты ошибаешься, — продолжил он. — Ты ошибаешься серьезней, чем представляешь себе. Я все еще люблю тебя. Ты можешь это понять? Ты меня довела до того, что мне эти слова сложно произнести, не поперхнувшись. Но это правда. И я забочусь об этой колонии. Я принял на себя ответственность за жизни всех и каждого из обитателей колонии.

«А может, это действительно так?» — задумалась она. Возможно ли, что он и вправду до сих пор ее любит, а она ошибается?

Затем она вспомнила поведение Кёртиса в лазарете: его рука в считанных миллиметрах от Лены, тошнотная уверенность, что эта новенькая возбудила его интерес, что он начнет за ней ухлестывать и овладеет, если сможет, так же, как преследовал других и получал их в свое распоряжение.

И не в первый раз Молли задумалась, что значила бы для него любовь, имей это слово однозначное семантическое соответствие в воспроизводящемся явлении, психическом или физическом, или если б само слово определяло себя полностью, как речевой акт. В физике, размышляла она, критерием научности является воспроизводимость. Если невозможно доказать ложность, то невозможно проверить и истинность. Сумей Кёртис выразить свои ощущения математически, думала она, было бы легче его понять.

— Я верю, — сказала она медленно, — что ты имеешь в виду то, о чем говоришь. Но меня простыми словами уже не убедить.

— Ты меня вообще не понимаешь, э? Ты так глубоко загнала свои чувства, так тщательно контролируешь их, что воображаешь, будто и у остальных так же. А мы не таковы. Каково мне, по-твоему? Восемь лет назад мы с трудом отползли от края бездны, где могли все погибнуть, и нам это удалось только потому, что мы прониклись уверенностью: мы не станем аванпостом призраков на краю известного космоса. Следующие два года были лучшими в моей жизни, и в твоей тоже, имей ты смелость это признать. И в жизни каждого из нас. Все работали не покладая рук, все видели результат, могли его руками потрогать. Первые урожаи, первые дети…

— Ага, я тут была.

— Ну да. И я тоже тут был. Ты что, думаешь, я не замечаю, как все изменилось с той поры? Каждый год потребление алкоголя возрастает на пятьдесят процентов, каждый год в полях прибавляется торазинщиков, люди опаздывают на работу или вовсе прогуливают, почти у всех девочек анорексия и…

— Верно, — подхватила Молли с намерением уязвить его, — а еще люди проводят все больше времени в изолирующих баках, отключаются от действительности, бегут от того, что их страшит.

— Ладно, — сказал Кёртис, — об этом я спорить сейчас не собираюсь. Возможно, то был неизбежный путь. Возможно, это в людской природе. Но мне оттого не легче, и я не чувствую на себе меньшей ответственности.

— Послушай, — сказала она, — скоро может кое-что получиться. Но еще не получилось. Несколько месяцев.

— А у нас нет этих нескольких месяцев. Они уже приперлись. Это происходит сейчас.

— Мы их сдержим, — сказала Молли. — У нас получится.

Да полно тебе, подумала она. Ничего более убедительного не придумала? Ты сама-то себе хоть веришь?

— Было бы лучше, если б так, — отозвался Кёртис, отвернулся от