– Ну, вот и славно, – обрадовался Сотник такой податливости своего воинского заместителя по тылу. – Одно ведь дело делаем, Лавруш. Да ладно, не жмись уж ты!

– Ну, ещё пяток лошадок найду, Андрей Иванович, но это уже точно всё! Извиняй, сам же только что недавно нам таких задач здесь понаставил, а они все только лишь на конях решаемы.

– Хорошо, – согласился Андрей. – Земледельцы и сельские хозяйственники могут быть свободны. Только если Рузиль Имамеевич, как главный животновод, здесь пока пусть задержится.

– Ну, вот, друзья, и до вас дело дошло. – Улыбнулся Андрей. – Отчёт по работе заводов и артелей Парфён Васильевич мне уже представил. Все ваши потребности он там подробно прописал, сейчас мы тут не будем об этом всём говорить. Я к вам к каждому вскоре приду и уже на вашей земле и в вашей личной артели или же в мастерской с вами не спеша побеседую. У каждого из вас есть свои проблемы, задумки и пожелания, и с каждым из них нужно будет разбираться вдумчиво. Главное то, что наши производства наконец-то заработали в полную силу и выдают такую продукцию, которой не стыдно торговать не только на Руси, но и во всех дальних Европах и в Азиях. Мы теперь не гоним на продажу один лишь воск, мёд, шкуры, пряжу и полотно, а делаем хорошие и готовые вещи, которые идут за счёт этого втридорога и покрывают нам все наши внутренние расходы. И нужно нам всё время развиваться, господа ремесленный совет. Если мы будем выпускать ту продукцию, что сейчас гонят все, то наши конкуренты, ну, то есть эти соперники по хозяйству, соседи, или как хошь ты их там назови, нас обязательно вскоре опередят и сделают всё это лучше, чем мы здесь. У них ведь и мастера опытные, и материал богатый буквально под ногами. Ты вон копни поглубже в той же Швеции, Богемии или в Силезии, а там руда лежит какая-нибудь. Или вот грызани гору шахтой, а там уже и залежи каменного угля откроются. И расстояния у них не в пример нашим. За три седмицы можно будет всю эту Европу из конца в конец на лошадях пройти. А у нас здесь на Новгородчине полгода требуется до некоторых «медвежьих концов» добираться. Нам позарез нужно делать новое и держать его секреты изготовления до поры до времени в строгой тайне. Но для этого будут нужны хорошие знания. А чтобы их получать, надлежит вести большие изыскания и нарабатывать опыты, и уже потом все эти накопленные знания пускать на пользу в дело. Так что мы, господа совет, подошли сейчас вплотную к созданию Академии. Это слово, пришедшее к нам от эллинов, означает собрание умных людей, которые всё как раз сообща обмозговывают, изучают до полного своего понимания, а потом всё записывают и передают эти знания уже простым людям. Придёт время, когда науки будут передаваться в простых школах всем малолетним, а более сложные науки – подросткам-недорослям в училищах и даже взрослым людям в самых высших заведениях. Но до этого пока ещё очень далеко, сейчас, как я сказал, нам нужно копить знания. По Совету Академии: я продумаю и отберу туда самых грамотных людей от каждого нашего дела. Для начала они сообща будут собираться пару вечеров в неделю, потом, как уже дело пойдёт, можно будет и вообще их освободить от нынешней работы, лишь бы они серьёзно наукой и изысканиями занимались. Но это, я повторюсь, всё в будущем. На нынешний момент у нас начнётся большое дело – это стекловарение и «стеклоделанье». В поместье вместе со своей семьёй заехал стеклодув и стеклодел из Богемии Мартин Горст. Мастер этот весьма опытный, и технологией варки, выдувки и отливки стекла он владеет отменно. С нами он готов поделиться своими знаниями и обучит столько людей, сколько будет нужно. Всё это, конечно же, не за просто так – мы ему и его семье здесь даём кров, защиту и безбедную жизнь. Он же сможет у нас заниматься своим любимым семейным делом. Вы и сами понимаете, какой это сложный труд – стеклоделанье, сколько тут хитрости и сколько наук знать нужно. Так что я просто рад безмерно такому вот удачному повороту. Сам я и мечтать ранее не мог, что мы сможем здесь наладить это дорогое и такое востребованное стекольное производство. Стекло к нам шло из-за моря с огромной переплатой. Сами мы с Аристархом Константиновичем и с Осипом попытались было его у себя варить, печей вон понастроили, песку белого натащили, но, – и Сотник развёл руками, – ничегошеньки-то у нас тут не вышло. Так ведь, господа? – и он посмотрел на главного печника грека и на его друга из посадских гончаров.

– Очень сложное дело, – подтвердил печник. – Не тот материал мы подобрали, видно, под стекло, теперь-то понятно, что нам был нужен другой.

– Не-ет, – протянул, не соглашаясь с ним, Осип. – Материал как раз что и тот, а вот температуру в печах мы так и не смогли поднять до нужной, не плавилась в наших печах та порода, что основу стеклу даёт.

– Тише, тише, господа. – Поднял руку Сотник, пресекая на корню готовый уже начаться традиционный спор. – Не кипятитесь только тут. Вот вам и будет интересно посмотреть на деле, в чём же там загвоздка была. Немец Мартин прибыл сюда со всем своим инструментом, с приспособами и с материалами на первое время. А главное, он заехал с секретами, кои держит до поры в своей голове. С ним же будут работать и два его сына-близнеца, а вам, Парфён Васильевич, нужно оказать всё – подчеркну: всё – вспоможение, лишь бы поскорее начать такое нужное для нас дело. Стройте мастерские, ладьте особые печи и котлы, всё, что хотите, делайте, но к январю месяцу чтобы стекольная мастерская дала свой первый стекольный вар! Ну ладно, с этим пока у нас всё. Второе дело – тоже очень важное. Вы обращали внимание, как мы держим у себя те знания, которые нам передали наши предки или которые мы уже сами получили от жизни? – и Сотник взглянул в зал.

Аристарх задрал голову и важно пророкотал:

– Вот в Греции были сотни библиотек, где хранились знания и мудрые мысли, накопленные людьми за многие века. Почти всё это было утрачено в тёмные времена, а то, что сохранилось, лежит сейчас в монастырях и переписывается вручную монахами.

– Всё верно, – подтвердил Сотник, – многое было утрачено, а что-то лежит за монастырскими стенами. У нас на Руси знания передавались в основном из уст от деда к отцу, от отца к сыну и уже потом шли поколениями дальше. Знания тем не менее копились, но многое из наук и секретов мастеровых держалось да и сейчас держится в строгом секрете и доступно очень немногим. Мы умеем писать на берестяных и на пергаментных свитках, но одна книга из того же пергамента – это считай, что целое стадо скотины. Пока его из шкур выделаешь, там полгода времени пройдёт, а потом ещё писать сколько нужно этой особой кисточкой. Стоимость пергамента просто неимоверная, оставлять знания на бересте – это тоже не выход. Ладно, вон в школе или на курсах пишут у нас стилом на вощаных досках, а потом всё стирают и переписывают по новой. Но из всего этого хорошей книги ведь не сделаешь, а книг нам потребуются многие тысячи, – и он заметил, как зашевелились в зале. – Не верите, поди, сейчас, что такое громадье книг можно будет сделать, а вот поди ж ты, и нам тут у себя их придётся выпускать. Одна только ваша академия будет их десятки за год готовить, а потом ещё и множить. Наша наука без книгоделанья будет оставаться мёртвой, она просто не сможет донести все свои знания до множества людей, как мы этого сами хотим. Так что встаёт вопрос: нужны нам умения и опыт, как же можно делать дешёвую бумагу. И главное, как делать её очень и очень много. А помимо неё, нужно понять, как делать ещё чернила. Те, что мы используем сейчас на пергаменте из сажи, это, конечно же, не выход. Скорописи на них нет, смываются они довольно быстро и выцветают или же загущеваются мигом. Так что первым делом для академии назначается наука, как можно делать бумагу и всё остальное, что потребно для письма. Нужно будет потратить время, материалы, провести сотни самых разных опытов, но всё-таки найти лучший способ, как всё это можно у себя делать. Сейчас вот такой опыт есть у арабов и у китайцев. В Европе тоже что-то такое начинает получаться, но всё это пока что очень дорого и медлительно. Так что нужно думать и искать свой собственный удачный способ. Для нашей академии будут выстроены свои здания и опытные мастерские. Нашим строителям уже такие задания даны. И давайте определим время сбора академиков, ну, скажем, каждый четверг после обедни всех устаивает? Ну, добре. – Увидев, как закивал согласно народ, покачал головой Сотник. – И последний на сегодня совет – пороховой. Все, кроме пороховых и пушкарных советников, могут быть сегодня свободны.