Отца словно подменили. Раньше это был хитрый, продуманный дальновидный политик-интриган, а сейчас он превратился во вспыльчивого, спесивого, самовлюблённого тирана. Баара поразили и перемены, произошедшие с матерью за время его отсутствия. Из неё будто по каплям выцеживали жизнь. Отец, словно не замечая этого, всё чаще отправлял её к духам, подпитывать связь с родом. Сам обелиск сошёл с ума, весь последний год от него веет таким ужасом, что оборотни обходят его стороной.

Заключение браков стало напоминать ритуалы жертвоприношений. Пары теряют сознание, бьются в конвульсиях. Единственные, кто хоть как-то мог с ним взаимодействовать, были мать и Катерина, жена Хахая. Но сейчас Катя беременна, и вот уже полгода мать не пускает её к обелиску, самостоятельно выполняя все необходимые ритуалы.

Кроме того, выяснилось, что год назад умер старый Уордаах Беар, и отец разорвал соглашение полувековой давности о допуске Беаров к обелиску для проведения брачных ритуалов и ритуалов единения со зверем. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы сопоставить факты. Духи гневались на род Хааннаахов за нарушение клятв, ранее данных дедом своему боевому побратиму Уордааху. Отец же упорно отрицал связь, напирая на то, что в семье и так всё меньше подростков проходит обряд единения, рождаемость оборотней упала. По его мнению, союз с Беарами — непозволительная роскошь для Хааннаахов. А гнев духов он вообще считал выдумкой из дедушкиных сказок.

Хааннаахи ругались как никогда до этого. Киитэрэй шипел хуже дикой кошки, загнанной в угол, и даже пригрозил лишить наследства младшего сына, если тот не перестанет ставить под сомнение авторитет отца. На замечание о состоянии матери Киитэрэй огрызнулся, что такова судьба всех традиционных жён в семье. Если Баар хочет помочь, то должен поскорее ввести в семью привезённую невесту, чтобы та могла подменить Фактел на посту.

Сейчас Баар вспомнил ещё одну странность. С момента возвращения из Старой Руссы они с отцом не обменялись даже рукопожатиями, не то что объятиями. Кинээс будто избегал любых тактильных контактов с сыном. Если вначале Баабыр объяснял холодность отца злостью, то сейчас уже не был уверен в этом варианте. Мог ли Киитэрэй что-то скрывать, опасаясь способностей сына?

Позже дядя Бэрил проговорился, что у отца появилась любовница, которую он даже не посчитал нужным скрывать ото всех. Когда Бэдэр попробовала возмутиться, ей пригрозили, что выдадут замуж за сына этой любовницы. Странности в поведении отца накапливались весь последний год, но никто не выносил сор из избы, предполагая, что Киитэрэй перебесится по принципу «Седина в бороду, бес в ребро», но не тут-то было.

После всего услышанного и увиденного Баар был неимоверно зол. Бесило, что отец за год пустил прахом все достижения деда. Возмущало до глубины души отношение к матери и сестре. Ярило само поведение в отношении доверившихся ему людей. Нужно было выпустить пар. Именно поэтому они неслись по заснеженному лесу к землям Беаров. Бег на дальние расстояния всегда прекрасно успокаивал и прочищал мозги. Но пока обуздать эмоции не удавалось.

Сопровождение держалось в радиусе трёхсот метров, не рискуя приближаться. От Баара волнами расходилась чистая, незамутнённая ярость. Попадать под такой ментальный прессинг не хотел никто. Дядя Бэрил бежал ближе остальных, но на контакт не выходил. Кровь Хааннаахов давала ему преимущество, он мог закрыться от эмоций племянника. Но собственная гиперчувствительность здесь играла против него.

Баабыр был благодарен дяде за его молчаливую поддержку. Даже во время свары с отцом, Бэрил встал на сторону племянника, принимая здравость рассуждений. Если бы не необходимость в его чутье, дядя остался бы присматривать за кинээсом ирбисов, чтобы тот не натворил ещё больших дел.

Достигнув условной границы Беаров, Баабыр взобрался на пятиметровый скальный выступ и воззвал по ментальной связи к внуку Уордааха Беара, Эйэ. С ним они когда-то были дружны, даже гостили друг у друга дома. Баар надеялся, что Эйэ ответит на призыв, несмотря на разрыв отцом дружеских отношений между общинами.

Эйэ отозвался, вот только это был не ответ, а далёкий, на грани слышимости зов о помощи в память о старой дружбе. Прикинув максимальное расстояние зова и направление отклика, Баар отдал приказ следовать за ним, сократив расстояние до минимального. Группа перешла в боевой режим.

Спустя пятнадцать минут бега на пределе возможностей ирбисы оказались на берегу реки у старенького двускатного сруба, в котором когда-то жил старый Уордаах. Здесь Баабыра учили плавать, а Эйэ в ипостаси медведя показушно ловил рыбу ударами лапы по воде. Здесь они вместе построили домик на дереве для маленькой Бэдэр.

Все эти картины промелькнули перед глазами за доли секунды, когда ирбисы увидели финал боя. Посреди ритуального круга из камней стоял изрядно потрёпанный схваткой Эйэ в облике бурого медведя. Вся шкура его алела пятнами своей и чужой крови. Утоптанный снег площадки превратился в кровавую кашу. Трёхметровый массивный зверь почти чёрного окраса ревел, призывая остановить братоубийственную схватку. У его лап лежало уже трое растерзанных медведей. Вот только призывы были тщетны.

За пределами круга столпились десять мужчин, которые подбадривали следующего входящего в ритуальный круг.

— Ты отсюда не выйдешь, дорого́й Эйэ, пока останется в живых хотя бы один из нас. Скольких своих братьев ты ещё убьёшь, о самый мирный наследник Яростного Беара? — с издёвкой вещал один из них, поигрывая огромным тесаком. — А как только ты упадёшь весь израненный наземь, мы займёмся твоей семьёй, убивая их одного за другим на твоих глазах. Жёнушку твою мы с особым удовольствием пустим под всех желающих, пока она сама не запросит о смерти и даже тогда её не получит. Нужно было лучше выбирать себе супруга.

Мужчины улюлюкали и смеялись, посматривая на сруб, но не делая попыток к нему приблизиться. Пока.

— Нет места мирному отродью среди Беаров. Нет! Нет! Нет! — скандировали обезумевшие от безнаказанности безумцы, а Эйэ обречённо смотрел в лес, мысленно обращаясь к Баабыру:

— Прошу, защити мою семью, когда я погибну!

Пора было прекращать этот фарс. Ирбисы слаженной группой вышли из леса, окружив нападавших. Барсы скалили разинутые пасти в оглушительной тишине.

— А вот и более крупная рыбка пожаловала, — отозвался всё тот же подстрекатель. Это был мощный мужчина возрастом за сорок. Лицо его по диагонали слева направо пересекал грубый шрам. Сколько Баабыр не всматривался, но не мог узнать в незнакомце кого-то из общины Беаров.

«Эйэ, кто это?» — мысленно обратился к другу.

«Иэстэбил, один из ранее изгнанных сыновей деда Уордааха. После разрыва соглашения с Хааннаахами в общине произошёл