ночной деловой конференции в Женеве он поспал несколько часов в отеле Le Richemond, который рекламировался как "один из настоящих дворцовых отелей Швейцарии и Европы в целом". Он лег в постель только в два часа ночи, а в шесть утра ему нужно было успеть на самолет. Он был шокирован счетом в 1 400 швейцарских франков за несколько часов пребывания в отеле. Кассир ответил, что Le Richemond - это роскошный отель. Обдумывая этот инцидент в самолете, Иоганн подумал о названии, которое он искал для конгломерата, производящего и продающего предметы роскоши. Он решил, что Richemont, оканчивающееся на t, а не на d, - хорошее название. Кроме того, оно начиналось с той самой "Р", которая использовалась во многих компаниях Руперта и Рембрандта.

В 1988 году международные интересы Rembrandt были переданы Compagnie Financière Richemont AG - вновь образованной группе, которая специализировалась на предметах роскоши, но также имела стратегические интересы в табачной промышленности. Всемирно известная ювелирная группа Cartier и табачная компания Rothmans стали одними из ведущих брендов новой зарубежной группы, наряду с Alfred Dunhill, Chloé и Montblanc. Все акционеры группы Rembrandt получили по одной акции Richemont за каждую принадлежащую им акцию Rembrandt. Richemont контролируется семьей Руперт через холдинговую компанию Compagnie Financière Rupert. В 2004 году семья выкупила миноритарные пакеты акций холдинга, часть которых перешла к третьему поколению основателей Rembrandt.

Вскоре после прибытия Иоганна Руперта в Rembrandt в Стелленбосе за границей состоялось противоречивое заседание совета директоров Cartier, которое должно было привести к напряженной борьбе на уровне совета директоров. И снова председатель совета директоров Rothmans сэр Роберт Крихтон-Браун выступил в роли озорника и попытался переиграть южноафриканцев. Двум основным акционерам Cartier, Rembrandt и Rothmans, принадлежало по 47,5 % акций, а остальные 5 % - бельгийской компании Sofina.

Описывая предысторию, Йоханн рассказал, что это был декабрь, его родители уже находились в своем доме для отдыха в Херманусе. Я был в Нью-Йорке по делам, когда мне позвонил наш бывший коллега Джо Кануи [партнер из Cartier]. В слезах он рассказал мне, что они только что пришли с заседания совета директоров Cartier, где Крихтон-Браун сказал им, что отныне они будут подчиняться Rothmans; они не имеют никакого отношения к Rembrandt или Ruperts - из-за санкций и так далее - и никакая связь со Stellenbosch не допускается.

Я был связан с Cartier с 1975 года. Помимо прочего, я много лет встречался с дочерью нашего партнера [Натали Хок], так что я знаю эту семью, знаю Джо Кануи... Мы все друзья, но, опять же, в результате санкций и т. д. мы постарались, чтобы акционерами стали третьи лица, чтобы защитить Cartier".

Мюррей Лув [южноафриканский дельцов], присутствовавший на встрече, также позвонил мне и сказал, что сэр Роберт Крихтон-Браун заявил, что все ювелиры - воры, и он будет следить за ними, поскольку в Австралии он узнал, что люди в ювелирной промышленности воруют. Он сказал это самым искушенным французским членам совета директоров и утверждал, что говорил это "с ведома и согласия доктора Руперта". Я позвонил отцу в Херманус и сказал: "Теперь у тебя есть два варианта: либо ты лишаешься сотрудничества и поддержки всей команды Cartier, либо ты вводишь сэра Роберта Крихтона-Брауна".

В конце концов Иоганн придумал другой план: хитроумный ход, чтобы обеспечить контроль над Rothmans. Они с Кануи вылетели в Бельгию и вместе с Софиной создали новую компанию под названием Luxco и зарегистрировали ее в Люксембурге. Она стала холдинговой компанией для 47,5-процентной доли Рембрандта и 5-процентной доли Софины в Cartier.

Sofina получила 10 процентов акций Luxco, а Rembrandt - 90 процентов, что дало Rembrandt контрольный пакет акций Cartier. Затем мы сообщили Rothmans: "Кстати, это новая структура". Новость обрушилась на совет директоров Rothmans как взрывная бомба. Иоганн стоял на своем: если Крихтон-Браун не будет смещен с поста председателя, он не будет больше слушать никаких сообщений от них.

Когда Иоганн наконец поговорил с Крихтоном-Брауном, "он продолжал называть меня "мой мальчик" и обращался со мной как с ребенком. Он предложил Rembrandt довериться руководству и продать свои акции Rothmans австралийской компании Rothmans Australia... Я сказал: "Но зачем нам делать что-то подобное? Мы не хотим продавать. Затем он попытался вывести Южную Африку из системы.

Я навел справки о Крихтоне-Брауне и выяснил, что он поступил так же с другой семьей в фирме страховых брокеров, которую возглавлял в Австралии, и организовал аналогичное обратное поглощение, когда приехал в Англию".

Йоханн сообщил совету директоров Rothmans в Англии, что хочет созвать внеочередное собрание акционеров, чтобы попросить сэра Роберта об отставке. Мне тогда было около тридцати, и я никогда этого не забуду: глава торгового банка и старший юридический партнер сказали мне, что я не могу этого сделать. Тогда я спросил, а почему бы и нет?

Старший директор компании Rothmans Джон Майо ответил: "Но вы же южноафриканцы". Он ответил: "Мистер Майо, где в Законе о компаниях сказано, что южноафриканцам не разрешается голосовать? По словам Йоханна, именно тогда совет директоров понял, что "мы настроены серьезно, очень серьезно, и сэр Роберт Крихтон-Браун был заменен на сэра Дэвида Монтагу".

Иоганн приступил к реализации планов по созданию Richemont. По настоянию отца он сообщил о проекте своим коллегам из Rembrandt. Антон Руперт предупредил сына: "Я не хочу, чтобы за тобой закрепилась репутация непатриота. Ты должен убедить всех своих коллег". Некоторые отказались поддержать идею создания отдельной котируемой компании, поскольку считали, что таким образом они отказываются от своей власти. "Аргумент был такой: Почему мы должны отдавать свои активы? Конечно, это не были активы менеджмента, они принадлежали акционерам".

За границей им нужно было получить согласие Philip Morris (которому Rembrandt продал половину своей доли в Rothmans) на сделку, но и с этим возникли проблемы. На следующем заседании совета директоров Rothmans Иоганн был должным образом проэкзаменован. Во-первых, он получил документы к заседанию менее чем за 24 часа до его начала. Только тогда он узнал, что Rothmans London планирует выкупить Rothmans Australia и Rothmans Singapore.

К тому времени цена акций уже взлетела до небес; очевидно, произошла утечка", - вспоминает Иоганн. Но председатель совета директоров, сэр Дэвид Монтагу, отклонил его просьбу не представлять предложения, потому что у него не было времени их изучить. В зале было четырнадцать директоров, и - именно тогда я узнал, как все это работает, - он позволил мне сесть прямо напротив него, но начал с директора справа от меня. Один за