духов сообразил, что попал на классическую работу боевой пары – снайпер и пулемет. Он выставил поверх камня автомат и принялся палить наугад. Это была так называемая стрельба по-арабски, вызывающая глубокое, самое искреннее удивление у российских военных.

Снайпер выбрал момент и сначала прострелил ему руку. Потом, когда боевик дернулся от боли и вывалился из-за камня, он влепил пулю прямо в середину темно-зеленой чалмы.

Сашка облизнул губы и повел прицелом, рассматривая убитых. Три человека.

Третьего, выронившего из рук американскую винтовку, уложил Шмайсер.

– Вниз! – крикнул Шмайсер. – Меняй позицию хотя бы на несколько метров!

Егоров опомнился, нырнул в окоп, посмотрел сумасшедшими глазами на Шмайсера и выдохнул:

– Сколько патронов осталось?

– Шесть, – хрипло ответил Сашка.

– Ну-ка! – Шмайсер протянул руку.

Егоров поставил винтовку между ног, отсоединил магазин и, не заглядывая в него, показал Шмайсеру.

– Ладно, хоть считать научился. Может, из тебя и выйдет толк, – проговорил тот.

Рация, закрепленная в кармашке его разгрузки, щелкнула, зашипела.

– Шмайсер, ответь первому. Что там у вас? – Это был командир взвода.

– Вроде чисто, – сказал Шмайсер. – С нашей стороны ковбой парочку духов положил, я еще одного.

– Кто положил? – спросил взводный. – Ага, понятно. – По его голосу чувствовалось, что он улыбнулся. – У него уже кличка есть?

Сержант глянул на Сашку, и тот почувствовал, как кровь прилила к его щекам. Ковбой! А ничего, звучит красиво, черт возьми!

– Есть, – проворчал Шмайсер. – Честно заработал. Палил, как в забегаловке на Дальнем Западе, но про патроны не забывал.

– Добро, – сказал взводный. – Еще раз осмотрите позицию. Сходимся на холме.

Недалеко прогремели четыре одиночных выстрела.

Саша устало прикрыл глаза и глубоко вздохнул. Неужели на сегодня все? В окопе воняло порохом и пылью.

– Сигнал отбоя, – пробормотал Шмайсер. – Быстро сработали. А надо было бы тебя еще погонять под пулями.

Егоров, помогая себе руками, тяжело поднялся на ноги и пошевелил плечами, ноющими от тяжести бронежилета.

– А почему отбой – именно четыре выстрела? А не пять, например?

– А хрен его знает. – Сержант Вестмайер, саратовский немец, так и не уехавший в Германию, проходивший на Волге две навигации матросом и потом призванный в морскую пехоту, пожал плечами. – Как мне говорили, такой сигнал еще в Афгане был. Пошли, Ковбой, трупы осмотрим.

Егоров нервничал после первого боя и долго возился с газовым поршнем возвратного механизма винтовки. После стрельб он почистил и смазал оружие, осталось только его собрать.

Снайперская винтовка Драгунова устроена несколько иначе, чем автомат Калашникова. В ней больше отдельных частей, предназначенных для погашения энергии выстрела, так как винтовочный патрон обладает большим пороховым зарядом, чем автоматный одинакового с ним калибра.

Проклятый маленький поршенек, размером чуть меньше мизинца, никак не хотел вставать на место. Вспотевший Саша чувствовал заинтересованное внимание Ледокола, сидящего рядом. Он раз за разом вставлял пороховой поршень с вдетой в него пружиной в газовую камору, но механизм никак не желал защелкиваться.

Парень прекрасно понимал, что молоток для этого не требовался. Стало быть, он постоянно где-то ошибался. Больше всего Саша боялся, что миниатюрный поршень под давлением пружины выскочит из его пальцев и улетит за борт.

Ледокол посматривал на молодого морпеха, хитро ухмылялся и не выказывал ни малейшего желания помочь ему. Он давно заметил его ошибку. По привычке, доведенной до автоматизма, Егоров собирал возвратный механизм так, как будто это был автомат.

К ним подошел командир роты капитан-лейтенант Енчевский.

Ледокол приподнялся, но ротный махнул рукой. Старшина сел и вопросительно посмотрел на офицера.

– Тут такое дело. Сейчас шифрограмма пришла из штаба флота, – сказал Енчевский.

Ледокол выпрямился и нахмурился. Обычно какие-либо распоряжения, поступившие из штаба флота, не предвещают ничего хорошего.

– Помнишь Марка Лихолетова?

– Лихолетов… – Старшина роты наморщил лоб. – Ну конечно! Толковый парень. Правда, давно было дело. Зря он тогда на гражданку ушел. Сейчас уже закончил бы училище и служил бы лейтенантом. А что такое?

– Его взяли в заложники.

– Вы серьезно? – после паузы спросил Ледокол, напряженно всматриваясь в озабоченное лицо командира роты. – Кто? Где? Когда?

– Через сорок минут мы снимаемся с якоря и идем к побережью Сомали, – проговорил ротный и сдвинул берет на затылок. – Я сейчас формирую группу для освобождения заложников. Вместе с Лихолетовым захвачены еще два человека. Одного я знаю заочно. Ты, наверное, тоже про него слышал. Травников Владимир Михайлович, ветеран кавказских войн, бывший комбриг.

– Да слышал, конечно. Они там что, охренели? – Ледокол выдохнул и потер лоб.

– Кто они?

– Ну, эти! Кто там, в Сомали? Пираты!

– Я тоже так думаю. Вот что хотел спросить. Берем твоего Ковбоя или нет? Мне нужна снайперская пара. А там будет серьезное дело. Как думаешь, он справится?

Егоров замер с проклятым поршнем в руках. Он откашлялся, хотел было сказать, что, конечно же, не подведет и на него вполне можно положиться. Мол, я же сегодня доказал! Но потом глянул на Ледокола и не стал ничего говорить. Его мнение пока никто не спрашивал.

– Сегодня он хорошо отстрелялся, – сказал старшина роты. – Не растерялся в сложной обстановке, грамотно действовал. На двоих потратил четыре патрона. Вполне неплохо для первого боя. Правда, с ним был Шмайсер… виноват, старшина второй статьи Вестмайер. Но я считаю, что матрос Егоров уже готов к самостоятельной работе. Да и вообще, сколько ему молодым считаться? Пусть Родине послужит. Хотя… – Он посмотрел на Сашу и улыбнулся. – Разрешите, я вам позже сообщу свое решение?

Ротный глянул на Егорова, на поршень, зажатый между его большим и указательным пальцами, и выпрямился.

Саша почувствовал, как у него горят уши. Позор, снайпер не может собрать свое оружие! Он опустил голову.

– Хорошо. Только не затягивай. Зайди ко мне через полчаса, прикинем, кого брать в рейд. Шмайсеру… тьфу ты, Вестмайеру скажи, чтобы тоже собирался. Что брать, вы сами знаете, не мне тебя учить. Пока все. – Ротный ушел.

Егоров проводил его взглядом и посмотрел на поршень. Он несколько раз медленно вдохнул и выдохнул, словно готовился к выстрелу, и неожиданно для самого себя произвел манипуляцию сборки возвратного механизма в правильном порядке. У него ушла на это ровно одна секунда. Поршень легко встал на место, пружина щелкнула и заняла нужное положение.

Егоров громко выругался, не стесняясь старшины.

– Как первый бой? Нормально? – осведомился мичман и ухмыльнулся. – Я к командиру, а ты сдавай оружие.

– Есть!

– Чего сидишь? Марш в кубрик, Ковбой, и приготовь вещмешок к осмотру! Я вернусь, покажу, что надо брать с собой для действий штурмовой группы в пустынной местности, сто чертей ей в глотку!

Глава 8

Просторный зал,