К утру двадцатого числа ожесточенные бои на Брестском направлении полностью стихли, и наступила почти мирная тишина. Двое суток польские подразделения двух механизированных дивизий под непрерывными ударами с воздуха россыпью выходили к этому пограничному белорусскому городу со стороны рубежа Пружаны-Кобрин и наталкивались на все уплотняющиеся боевые порядки мехгруппы Катукова. Линия полевой обороны проходила от Черновчиц к Черням, потом к Кошелеву, далее – восточнее Брестского аэропорта, потом – по руслу реки Мухавец до деревни Ракитница, оттуда – до деревни Стриганец, и далее – до Старого Села. А за Старым Селом начинается лесисто-болотистый массив, где невозможен маневр силами, и никакой кадровый командир мотопехотного подразделения, будь он хоть три раза поляком, в эти хляби не полезет. Хозяйничают в тех лесах никакие не лешие и не русалки, а злые белорусские партизаны, вступившие во взаимодействие с советскими мехчастями и составившие у них фланговое охранение и разведку. Туда пойдешь – обратно не вернешься.

Поэтому первый удар подразделений 16-й механизированной дивизии был нацелен вдоль шоссе М1 на Ракитницу, и далее на Брест. Однако примерно в километре перед позициями советских частей протекала речка Осиповка, не столь полноводная, сколь болотистая и шоссейный мост через нее был взорван на совесть, так что отремонтировать его можно было только капитальными средствами. Преодолевать эту водную преграду польским жолнежам пришлось под плотным огнем. Там было все – от окопанных на прямой наводке длинноствольных штурмовых артсамоходов СУ-122, ПТРК, минометов до множества БМП мотострелковых батальонов, простреливающих подступы к водной преграде своими автоматическими пушками. Спаренная 23-мм пушка боевого модуля «Кливер-3» – это еще тот кусторез: напрочь вырубает ракитник вместе с укрывшейся в нем вражеской пехотой. Разведывательные квадрокоптеры, посменно висящие над полем сражения, не дадут соврать.

Вот к урезу воды выходит древняя, как дерьмо мамонта, БМП-1, намереваясь пуститься вплавь, но подрывается на мине, ибо удобных мест для форсирования на технике вдоль поросших ракитою (деревня Ракитница не зря носит свое название) берегов речки не так особо много, и советские саперы успели позаботиться о каждом, прикопав сюрпризы. После подрыва своей железной телеги польские жолнежи бросаются от нее врассыпную, и тут же на советской стороне из окопа выглядывает артсамоход СУ-122 и делает выстрел. Через секунду прямое попадание осколочно-фугасного снаряда разносит польскую БМП вдребезги. Эффект такой же, как если бы по таракану врезали даже не тапком, а молотком со всей дури. Откуда-то с польской стороны вылетела ракета ПТРК, но самоходка уже убралась в свой окоп, под навес из стальной сетки Рабица. Промах. Счет один-ноль.

Попытка форсировать Осиповку в излучине чуть выше по течению, и, соответственно на большем удалении от российских позиций, привела к невыносимому конфузу, потому что сия речка там течет двумя, и то и тремя руслами среди озер-стариц по заболоченной местности. Несколько польских БМП-1 просто увязли как мухи на липучке, так что ни туда, ни сюда, а пехота изрядно поползала в грязи под минометными и гаубичными разрывами. В итоге одну БМП вдребезги разбило прямым попаданием, а остальные увязли чуть ли не по самые башни.

Еще несколько атак в других местах привели к тому же результату, и тогда польское командование решило перенести основной удар на направление севернее Мухавца, оставив на южном фланге только небольшие заслоны. Вот там вечером восемнадцатого и весь день девятнадцатого числа и гремело ожесточенное сражение. Сначала атаки шли в направлении от Жабинки на аэропорт (преимущественно подразделения 16-й мехдивизии), потом подошла 18-я мехдивизия и толпами повалила от Каменца на Черновчицы. Впрочем, к тому моменту на Брестском плацдарме была уже вся мехгруппа генерала Катукова, вкупе с частями усиления, совсем не нужными при ликвидации растрепанных и деморализованных остатков украинской армии.

На первом этапе сражения остатки польской артиллерии еще пытались оказать поддержку собственным войскам, штурмующим советские оборонительные порядки, но контрбатарейная борьба, а также «набеги» штурмовиков и ударных вертолетов на открыто расположенные позиции свели ее влияние к нулю. Дальнейшее напоминало отчаянную попытку прорыва украинской армии из окружения под Донецком, когда мертвы все старшие командиры, никто уже не отдает приказов, а атакующими жолнежами руководит только инстинкт диких животных, отчаянно рвущихся из западни на свободу. Грохот артиллерийской канонады не прекращался ни на минуту, умеряясь до беспокоящего огня во время затишья и поднимаясь до крещендо в мгновения атак. Поле перед позициями советских мотострелков и самоходчиков было заставлено сгоревшей техникой и завалено телами польских солдат, а эти несчастные все перли и перли навстречу своей судьбе, лишь бы прорваться и уйти за Буг, на территорию Польши, как будто там их ждет последнее в жизни счастье.

Но не было там никакого счастья уже к вечеру восемнадцатого числа. Когда стало известно, что правительство и президент погибли в полном составе, армия во Всходних Кресах окружена и частично разгромлена, а Украина так и вообще ликвидирована де-факто как явление, первыми по дороге на Прагу кинулись в бегство депутаты Сейма. Чудесная метаморфоза произошла прямо на их глазах. Вот была самая мощная в военном отношении держава Восточной Европы (генералов которой охотно назначали на разные второстепенные командные посты в НАТО) – а вот уже ветер под грай ворон разносит вокруг пепел былого величия и хоронит мечтания ясновельможного панства о державе от моря до моря. Пройдет еще несколько дней, русские после жестоких боев на своих исходных позициях получат пополнение топливом и боеприпасами, после чего несколькими клиньями с трех сторон вторгнутся на пока еще свободную территорию Польши. И остановить этот натиск или хотя бы его замедлить нет уже ни сил, ни желания. Остатки кадровой армии в пунктах постоянной дислокации и резервисты, бросая оружие, расходятся по домам, ибо никто не хочет класть головы за безнадежно проигранное дело.

И вот утром двадцатого числа, признавая неизбежное, выходить под белыми флагами и сдаваться начали жалкие остатки былой сводной армейской группы «Брест». Чуть больше месяца назад они, полные спеси и высокомерия, готовились вступить на территорию Белоруссии, чтобы покарать зарвавшихся белорусских холопов, которые забыли, что такое панская палка. И теперь большей части тех гордецов не надо уже ничего, а остальные, которых осталось ничтожно мало, идут сдаваться в русский плен, самый гуманный плен в мире. Но что это… На солдатах, которые готовятся принимать пленных, не русские погоны, а большевистские петлицы. Какой позор: доблестная польская армия проиграла даже не местным русским, а дремучим и отсталым красноармейцам тирана Сталина. Но эти «дремучие и отсталые» неплохо вооружены, имеют боевой опыт и с