– Неужели он решил бросить семью и жениться на Александре?

Женщина пожала плечами:

– Не знаю, настолько она со мной не откровенничала.

– А когда это было?

Собеседница задумалась на пару секунд.

– Дней десять назад, может, чуть меньше. У меня все дни похожи один на другой.

– У Александры есть другие родственники в Москве?

– Кроме меня, у нее вообще нет родни, никого не осталось, все умерли.

Понятно. Значит, не получив помощи от тётки, Александра наняла няню и отправила ее с дочерью к своим бывшим любовникам.

Одно хорошо: Влад не отец Евы, его кандидатура полностью отпадает. Во-первых, он не женат, во-вторых, у него нет бизнеса и больших денег, из-за которых можно похитить ребёнка. Правда, наследников у него целая куча, как-никак трое детей плюс родители пенсионеры, но потенциальное наследство такое скромное, что можно считать, будто его нет вообще.

И кстати, Валерий Сорокин тоже не является отцом Евы. Не знаю, сколько у него денег и наследников, но Александра точно не стала бы отправлять дочь в логово врага.

Ну, хоть в каком-то вопросе наступила ясность.

Глава семнадцатая

Я умею внимательно слушать, как психолог, поэтому люди часто со мной откровенничают. Но дальше я делаю то, чего грамотный психолог никогда себе не позволит: начинаю давать советы.

– Вера Станиславовна, а почему, собственно, вы живете у мужа из милости? Вы ведь находитесь в законном браке. Разведитесь и заберите половину квартиры, раз к вам такое скотское отношение.

Собеседница махнула рукой:

– Не смогу я ничего забрать. Квартира куплена до брака, муж – единственный собственник, к тому же она уже завещана двум дочерям от первого брака.

– То есть муж написал завещание и поставил вас в известность?

– Угу. Так прямо и сказал: «Ничего тебе не оставлю, а то вдруг ты меня отравишь из-за квартиры. Пока я жив, живи со мной. Так что давай ухаживай лучше, заботься о моем здоровье, если я доживу до ста лет, значит, и у тебя будет крыша над головой».

– Наверное, он считает себя очень хитрым, – заметила я.

– Еще каким! Гордится своей хитростью. Перед всеми денежными реформами он успевал избавиться от наличных денег, покупал машину, квартиру или мебель, ни рубля не потерял.

– Раз у вас с ним такие сугубо товарно-денежные отношения, может, вам ценник выставлять за всё, что делаете? Приготовили завтрак – триста рублей, покормили с ложечки – еще сотня, помыли посуду – пятьсот…

– Ой, да что вы! Он такой жадный, никогда не согласится. Он меня сразу выгонит.

– А кто тогда ухаживать за ним будет? Чужие люди бесплатно работать не станут. Расценки на сиделок он видел? Космические. На дочерей надеется?

– Да дочки уже намекнули, что пора тебе, батя, на дачу съезжать и квартиру нам освобождать. Деньги-то им сейчас нужны, а не в будущем. А на даче хорошо: свежий воздух, цветочки…

– Точно, пусть к земле привыкает, – усмехнулась я. – Скоро ведь на вечный покой.

Женщина слабо улыбнулась, наверное, впервые за день.

– Знаете что, Вера Станиславовна? Вы должны донести до мужа мысль, что кроме вас у него никого нет. И никому он, кроме жены, не нужен. И что, если вы сляжете от бесконечной работы, он тоже долго не протянет.

– Да говорила я, без толку.

– А вы наглядно покажите. Наверняка у вас тоже есть какие-то болячки?

– Да куча. Только я не обращаю на них внимания, таблетку выпила – и вперёд.

– А теперь обратите. Ложитесь в больницу на обследование на недельку-другую, пусть муж без вас повертится. А вы отдохните там, книжки почитайте. Когда вернётесь, он станет шёлковым.

– А если не станет?

– Трюк с недельным отсутствием можно повторять до тех пор, пока до него не дойдёт.

– Ох, не знаю! – тяжело вздохнула Вера Станиславовна. – Я решила ему в еду снотворное добавлять, пусть дрыхнет целыми днями, хоть даст мне покой. Ой!

Прикрыв руками рот, она со страхом смотрела на меня.

– Я что-то ляпнула не подумав…

– А я ничего и не слышала. И уж точно никого не осуждаю.

Выйдя из химчистки, я медленно пошла к станции метро. Зазвонил телефон, это была Аделаида.

– Пришёл файл из пенсионного фонда, но я не нашла там никаких адресов, есть только названия фирм. Я сейчас отправлю вам документ.

– Ладно, я разберусь, спасибо!

– Знаете, – замялась Деля, – когда найдёте Сашку, передайте ей от меня привет. Скажите, что мне очень жаль, что мы перестали дружить.

Я пообещала выполнить ее просьбу.

Открыв файл, я узнала, что полное имя официантки – Аделаида Николаевна Дриго, а возраст, как я и подозревала, тридцать один год. Последнее место работы – ООО «Плюшкин дом», здесь она трудилась три месяца. А до этого месяц отработала у ИП Серпокрыловой Марии Владимировны. Конечно же, работала не сама Аделаида, а ее подруга Александра Айхнер.

Адрес пекарни «Плюшкин дом» я нашла в Интернете сразу же, она располагалась недалеко от парка «Сокольники». А вот с индивидуальным предпринимателем Серпокрыловой вышла заминка. Я долго не могла найти сведений, какой конкретно бизнес у Марии Владимировны, пока не догадалась зайти на ее страничку «ВКонтакте», и уже там обнаружила рекламную ссылку. ИП Серпокрылова открыла пекарню в Медведкове и не мудрствуя лукаво назвала ее просто «Пекарня». Туда я и отправилась.

Около метро «Медведково» было очень оживлённо, я дошла до проезда Шокальского, народу стало поменьше, а потом углубилась в жилой массив, где было совсем безлюдно. «Пекарня» находилась на первом этаже длинной панельной многоэтажки, причём не в крайнем подъезде, мимо которого хоть кто-то ходит, а посередине дома. Странно, что кому-то пришло в голову открыть торговую точку в этом медвежьем углу.

Поднявшись по ступенькам, я зашла внутрь и оказалась в тесном помещении, где стояла только одна витрина с прилавком. За стеклом лежали батон белого и буханка чёрного хлеба, ни выпечки, ни других хлебобулочных изделий не наблюдалось. Неужели всё разобрали? А ведь еще не вечер.

– Эй, есть тут кто живой? – позвала я.

Из подсобки вышел мужчина в мятом белом халате – и я с изумлением узнала в нем Валерия Сорокина.

– Вы?! Вот уж кого не ожидала тут встретить!

Валерий тоже меня узнал и испуганно отшатнулся.

– Женщина, перестаньте меня преследовать! Я полицию вызову!

– Ваше право. Только я ничего противозаконного не делаю, батон зашла купить. Вызывайте полицию, если хотите оказаться всеобщим посмешищем.

Мужчина тяжко вздохнул и холодно поинтересовался:

– Вам один батон?

– Один.

Он положил на прилавок батон в целлофановом пакете