пользоваться человеческой речью, а не просто поддакивать или не соглашаться. Он попробовал на вкус простые слова: «Мир», «рис», «экзистенциальный кризис» – и удивился, как гулко звучит его голос, отскакивающий от стен, заставляющий воздух подрагивать под бесспорным напором мощи. И тогда дракон чуть убавил громогласности. Как раз вовремя, чтобы не напугать своего человека.

– Здравствуй, Ли! Сегодня я буду в самом центре событий!

Минж присел на теплый камень и прислонил руку к подбородку. Теперь для воплощения образа Аленушки не хватало самой малости: сарафана и козленка.

В создании каждом сокрыт

Целый мир волшебства.

И если с другими я поделюсь им,

То лишь стану богаче… —

продекламировал Минж, глядя на тихий пруд. Именно в моменты отдаления от общества, в минуты созерцания природы у него рождались самые искренние стихи.

Печень и кожу на рынке продам,

А коготь и глаз в бою отберут.

Всем угодил я и поделился,

Но слишком буквально, —

парировал дракон, проплывая мимо кувшинок и огибая фонтанчик в центре пруда.

От неожиданности монах едва не упал в пруд.

– Так ты говорящий? А почему молчал все это время? Ты проверял меня – достоин ли я твоей дружбы и мудрости?

– Вообще-то, я совсем недавно научился говорить. Но твоя версия звучит как-то красивее и убедительнее, – карп выпустил пузырьки воздуха в воду. – Можешь звать меня Шитхой.

– Наверно, у рыб есть свое наречие? Буль-буль? Чпуньк-чпуньк? Ну что, у меня получилось что-нибудь сказать на твоем языке?

– У тебя получилось сказать на языке придурков. Вы что, все здесь такие? – Шитха подплыл ближе. – Давай пропустим все эти моменты твоего удивления, восхищения и поклонения и попытаемся общаться на равных. Я могу звучать у тебя в голове. А могу и произносить слова. Важно не это. Значение имеет лишь то, что пока мы не научимся работать в паре и действовать как один, людей нам лучше избегать, – карп посмотрел Минжу в глаза с особой серьезностью.

– Но монахи – это не обычные люди! А монастырь – это обитель добра и мира, здесь никому не причинят вреда. Я знаю, как жесток мир за стенами, я понимаю твою боль. – Юноша не заметил, как принялся вышагивать вдоль пруда.

– Все люди – обычные, просто каждый обычен по-своему, – усмехнулся Шитха.

– Тогда почему ты выбрал меня? – Минж всплеснул руками в полном непонимании.

– Я наблюдал за тобой. Ты единственный, кто не требовал ничего от других и вел себя… бескорыстно… без скрытого умысла… я не совсем еще разобрался в ваших категориях и понятиях, – признался карп. – Такому человеку я мог довериться. Однажды я уже видел подобные качества… и понял, что для меня личность, обладающая внутренней силой, – это и есть спасение… Мы слабы, пока между нашими видами огромная пропасть. Но я больше не хочу отказываться от союзников, пусть нужно перечеркнуть все сложившиеся веками устои и порядки. Я готов взбаламутить воду и перевернуть это болото вверх дном.

Карп выпрыгнул из воды, на лету обращаясь в дракона. Свет, отражающийся от водной глади, тысячей бликов заиграл на рыбьих чешуйках, превращающихся из маленьких бисеринок в панцирь, так напоминающий скат черепичной крыши. Расправленные плавники стали крыльями, узкая, немного собачья морда на длинной шее коснулась лба и носа Минжа. Половина пруда водопадом рухнула обратно вниз, вызвав неодобрение остальных карпов.

– Полетели, скорее полетели отсюда!

Галереи храма донесли звуки шагов и голосов задолго до того, как по стенам побежали гротескно вытянутые тени. По вечерам в монастыре зажигали редкие свечи на полочках вдоль стен: свечи служили ориентиром и помогали не теряться тем, кто по той или иной причине не спал. Но сегодня, для проведения ритуала, дрожащие золотистые огоньки пламени дорожками взлетных полос бежали еще и вдоль галерей монастыря.

– Но я не могу! Здесь мой дом. Теперь, когда у меня появился смысл жизни… – Минж посмотрел в печальные глаза дракона и почувствовал себя предателем. Его верный друг просит о помощи. Ли открыл ему, обыкновенному монаху, свою тайну и надеется на полное доверие…

Шипастые крылья – две огромные горы – поникли и свернулись – Шитха догадался, какое решение принял человек.

– Извини, что подвел тебя… Я не могу. Улетай без меня, – зашептал Минж.

«Я не успею. Слишком поздно. Они уже здесь», – мысленно отозвался зверь.

Дракон болезненно поморщился, комкая свою ипостась, словно исписанную бумагу. Где-то между рыбой и драконом в воздухе мелькнул водяной змей, такой смешной и сдувающийся, как будто его дергал за веревочку маленький мальчик.

«Я не стану покидать тебя. Я подожду еще», – сообщил Шитха. Вода пруда волнами расходилась к берегам, красный карп нырнул в грот и исчез с глаз монаха.

Поворот коридора монастыря открыл взору Минжа процессию Ритуальных с Эриком во главе.

– Я так и знал, мой мальчик, что найду тебя здесь! Все мы, – священнослужитель кончиками пальцев показал на своих спутников, – наслышаны о тебе. Начнем же скорее!

Минж не успел толком понять, в какой момент водоворот людей затянул его и включил в делегацию, спускающуюся все ниже и ниже, к уровням, на которых стирали одежду и готовили пищу. Поклонение Творцу означает принесение ему в дар самой лучшей еды? Или, может, погружение в горячие источники в чистой одежде? А вдруг нужно будет задерживать дыхание как можно дольше под водой? Он, Минж, в этом совсем не силен! На все вопросы спутники не спешили отвечать, лишь с улыбкой кивали головой и просили набраться терпения. Бывший чаесборец не на шутку переволновался. Почему его отказываются посвящать в подробности ритуала? Когда позади остались все те уровни, к которым у него был доступ, Минж немного успокоился. Катакомбы монастыря безжалостно пили влагу из каждого, кто решился опуститься столь низко: теперь даже капельки пота испарялись сразу, едва оказывались отторгнуты телом. Кто-то из Ритуальных тяжело задышал. Вдохи и выдохи почему-то вызвали у юноши чувство мерзости и отвращения.

– Мы пришли, – наконец объявил Эрик, и его перламутровые глаза блеснули алыми искрами в свете красной пещеры. Каменные своды были багряными, точно крепленое вино. Но как такое возможно? Разве камень может быть такого цвета? Минж вспомнил, как мать рассказывала о минералах, из которых мастера вытачивают безделушки и обереги. Цветные, а не серые и коричневые, камни встречаются в природе довольно редко, и всегда прячутся в недрах земли. Подземелья, в свою очередь, – это перевернутый мир, зеркально отображающий обитель людей. Вместо деревьев и кустов корнями вверх растут разноцветные минералы,