Я покачала головой.

— Нет, ваше… Арчибальд. Да и зачем нам здесь аристократия? И так каждый раз полный зал.

— Не любишь аристократию? — Он улыбнулся шире, и я, вздрогнув, опять кольнула себя булавкой. Защитница, я так кровью истеку…

Но ещё более сильный эффект, чем улыбка, у меня вызывали глаза его высочества — светло-карие, глубокие и умные, спокойные и тёплые, они смотрели на меня с интересом и симпатией, и, если бы не этот демонов приворот, мне, наверное, даже немного льстило бы подобное отношение со стороны принца.

— Не люблю, — подтвердила я, не смущаясь. Почему-то казалось, что Арчибальд поймёт. — И это взаимно, как вы… ты понимаешь.

Обращение на «ты» далось на удивление легко, слетев с губ за одно мгновение, и его высочество встретил эту вольность невозмутимым кивком и лёгкой улыбкой.

— Понимаю. Я теперь даже частично разделяю твои чувства, Айрин. Сложно оставаться беспристрастным, когда именно аристократия мечтает убить твоего самого родного человека.

— Самого родного? — Я удивилась. — Ты говоришь о…

— Об императоре. Верно.

Перед глазами как наяву возник магпортрет в газете — холодное и безэмоциональное лицо его величества, почти чёрные глаза… Император был таким на всех изображениях, не только на этом. Он всегда казался мне больше похожим на скульптуру, чем на живого человека. А для Арчибальда он — самый родной…

Впрочем… Я вспомнила свою мать, улыбчивую и обаятельную. Уверена, на магпортретах она выглядела чудесной девушкой, про которую и не подумаешь, что она может не любить собственную дочь. А отец? Он всегда был высоким и статным, и улыбка у него была обворожительная. Он вообще умел быть милым, когда хотел.

А император, наверное, не умеет. Или не хочет?

— Послушай, Айрин, — продолжал между тем Арчибальд, — ты завтра занята?

— Вечером да, я вновь играю в спектакле, — ответила я, ощущая, как взволнованно трепыхается сердце в груди. Демоново приворотное зелье… Не представляю, как его высочество разбирается во всех этих эмоциях, если я сама едва не рассыпаюсь на части под их действием. Хорошо хоть страха сейчас почти нет… — А утром встречаюсь с сестрой. Мы с ней будем вместе до обеда, а потом я сразу отправлюсь в театр.

Арчибальд на мгновение задумался, глядя мне в глаза.

— Сложно, — сказал он в конце концов, по-доброму усмехнувшись. — Тогда, если ты не против, погуляем немного по городу после спектакля?

— А я могу отказаться?

Даже не знаю, зачем спросила это. То ли шутила, то ли на самом деле надеялась, что…

— Конечно ты можешь, Айрин, — тут же откликнулся Арчибальд. Он явно не обиделся, но улыбка с его лица исчезла. — Правда, это будет немного странно. Но можешь. Однако не только ты можешь: я тоже могу — продолжать ухаживать за тобой.

Да, он прав. Во всём. Отказать было бы странно с учётом моей влюблённости — во-первых. Ну и во-вторых — даже если я откажусь сейчас, Арчибальд просто повторит приглашение в будущем. Он уже нацелился на меня, это яснее ясного.

— Ты знаешь, что означает подобное сочетание цветов, как в этом букете? — неожиданно поинтересовался его высочество, сбив меня с мысли. Я как раз собиралась извиниться за вопрос и согласиться. — Или тебя не учили такому? Я не подумал, а стоило бы.

Стало стыдно.

— Я… нет, не учили.

— Не надо этого стыдиться, — качнул головой Арчибальд. — Не твоя вина, значит, не твоя ответственность. Но раз так, я скажу словами. «Только по твоей воле». Сочетание белых, розовых и голубых маликий — как признание того, что инициатива на другой стороне. Не у того, кто дарит букет.

Я не стала говорить, что это всего лишь цветы и вообще обещать можно что угодно — это ведь не обязательно выполнять. Подумала, что Арчибальд на подобное высказывание может и обидеться. По крайней мере, я на его месте точно обиделась бы.

— Спасибо, — поблагодарила искренне. — Тогда… я согласна.

— Значит, до завтра, — ответил он довольно, быстро и спокойно улыбнулся и вышел из гримёрной, оставив меня с ощущением лёгкой растерянности.

Не подошёл ближе, не поцеловал. Хотя чувствовал мою неистинную влюблённость… Но не воспользовался ею.

Интересно, до каких пор это будет продолжаться?

Глава шестая. Прогулка

Арчибальд Альго

Ещё в пятницу днём Арчибальд был уверен, что прийти в театр на спектакль Айрин у него не получится. Несмотря на то, что он всё-таки послал ей зачарованный букет, — цветы цветами, но день выдался абсолютно ненормальный. С утра был Совет архимагистров, на котором Арен поразил Арчибальда до глубины души — оказалось, что проект указа, над которым последние несколько дней работал его высочество, изначально был блефом. И не собирался император лишать титулов членов семей заговорщиков! Арчибальд даже злился на себя: и как он мог в это поверить? Знает ведь Арена. Подобного манипулятора ещё поискать надо! Император, как бы ни любил Арчибальда, да и остальных родственников, нимало не смущался, когда хотел использовать кого-нибудь из них. И двоюродного брата эта участь постигала особенно часто. Ещё в среду Арен просил Арчибальда подготовить указ о лишении привилегий аристократов для тех семей, чьи родственники участвовали в заговоре, и его высочество даже успел понервничать, опасаясь, что брата в очередной раз захотят убить после подобной инициативы. Однако…

Да, Арчибальд испытал облегчение, когда понял, что со стороны Арена это был блеф. И настолько грамотный, что ничего не заподозрил даже сам принц, что уж говорить об остальных архимагистрах! Те только пыхтели от возмущения и пучили глаза, не понимая, что император пытается поймать их на крючок страха за будущее. И не безрезультатно…

Будь на месте Арена кто-то другой, Арчибальд, скорее всего, высказал бы ему много всего после подобного использования собственной персоны, пусть и в государственно важных целях. Но высказывать что-либо Арену было бесполезно. Не потому, что он ничего не понимал — как раз он прекрасно всё понимал. Но всегда делал так, как было выгоднее ему и лучше для страны.

Но настоящее «веселье» началось после Совета архимагистров. Они с Ареном только начали обсуждать возможность отмены налогов для нетитулованных охранителей, когда брату на браслет пришёл сигнал тревоги особой важности. Такой сигнал отправлялся охраной только в том случае,