Неожиданно перед ней открылась приличных размеров поляна, свободная от бурелома. Вся она была покрыта невысокой травой, напоминающей клевер. Маленькие листочки нежно-салатового цвета покрывали землю целиком, образуя растительную подушку, в которой подошвы ног тонули, как в киселе. Из нее выглядывали маленькие цветы, источающие едва уловимый пряный аромат.

Идти было легко, цветочный запах приятно щекотал ноздри, вселяя оптимизм и удивительную уверенность в своих силах. Хотелось пробежится по этой поляне раскинув руки, чтобы воздух наполнял легкую курточку, как парус, или упасть на зеленый ковер под ногами и замереть, рассматривая облака на небе.

Она почти готова была осуществить все это наяву, как чуть не налетела на предмет, совершенно не характерный для лесной чащи. Некогда металлическая, а теперь проржавевшая до дыр бочка лежала на боку, наполовину погрузившись в землю.

Первую будто ударили палкой по голове, возвращая с небес на землю, — в глаза сразу бросилась форма бочки, сильно похожая на те, что грузились в космоплан перед полетом. Точку в вопросе поставили следы маркировки желтой краской, в которой можно было распознать треугольник с вписанным кругом.

«Отрава!» — первое, что пришло ей в еще плохо соображающую голову. Но ощущения свидетельствовали об обратном. Она еще никогда не чувствовала себя так прекрасно! Разум вступил в конфликт с чувствами. Можно было, конечно, предположить, что пестициды на человека действуют иначе, чем на инсектоидов, но в такое верилось с трудом.

Тем не менее, Первая насторожилась и по-быстрому покинула поляну, зажав нос. Под кронами деревьев она глубоко вдохнула несколько раз, чувствуя, как начинает кружиться голова. «Ерунда, со временем пройдет», — отмахнулась она и побыстрее пошагала прочь. Однако, не пройдя и сотню метров, у нее началась жуткая головная боль. Такая, что пришлось остановиться и сесть на землю, сжимая виски руками.

Пик боли прошел через несколько минут, но они показались девушке вечностью. Глаза слезились от боли, голова налилась металлом и казалось, что в нее собралась вся кровь и вот-вот разорвет своим давлением. Ей казалось, что смерть неминуема, продлись боль чуть дольше.

Еще через пять минут боль бесследно исчезла и, если бы не пережитые только что ощущения, Первая никогда не поверила бы, что только что готова была прощаться с жизнью. Сочетание странных чувств, вызванных поначалу, и кошмарного последействия наводило на неприятные вопросы. Хорошо было в Мерате — можно было задать вопрос Артике или «воротничку», а кого спросить теперь? Приходиться соображать самой.

Последняя мысль так поразила Первую, что она остановилась и несколько раз повторила ее вслух. До этого момента как-то не было времени осознать в полной мере, что она осталась абсолютно одна, а теперь хотелось даже заплакать от того, что оказалась один на один с миром, явно недружелюбным к чужакам.

Чтобы сбить подползающую тоску, девушка ускорила шаг, не особо разбирая куда идет. На ее счастье, спереди потянуло запахом костра, и теперь уже она просто перебирала ногами, держа нос по ветру. Вскоре показался небольшой просвет, а в нем можно было рассмотреть молодого парнишку, колдующего около черного от копоти котелка.

Костра было не видно и котелок, казалось, стоит на земле. Тогда откуда дым? Первая замерла и решила не приближаться, пока во всем не разберется.

Разгадка оказалась проста. Костер тлел в вырытой ямке, практически не видимый со стороны. Только иногда вырывающиеся языки пламени и поднимающийся от них дым выдавали его местоположение.

Тот, кто помешивал в котелке ложкой, явно не хотел, чтобы его заметили издалека, ведь огонь виден чуть ли не за километр, особенно ночью.

Выйдя сюда до встречи бандой Кабана, Первая бы удивилась такой осторожности и подумала бы о плохом, но теперь она подумала, что поступила бы также, доводись ей развести костер.

Парень не внушал ей чувство опасности. Даже пятнистые штаны, которые она начала считать вызывающей подозрение приметой, были слишком затерты и больше походили на рабочую одежду, чем на армейскую амуницию. Линялая водолазка сидела на нем мешком и сейчас трудно было сказать какого она цвета — коричневого или зеленого, но то, что раньше была однотонной — это факт.

Была в его действиях какая-то спокойная деловитость, свойственная человеку, привыкшему рассчитывать только на себя. Это косвенно намекало, что здесь он один, а, значит, сюрпризов с неожиданными гостями не предвиделось.

Поправив чехол так, чтобы в случае чего пилум быстро оказался в руках, Первая вышла из-за скрывающих ее еловых веток и покашляла.

Реакция парня ей понравилась. Он вздрогнул, но не испугался. Спокойно пожелал доброго дня и пригласил к костру:

— Ты как раз вовремя, уха почти готова. Меня Эвларом зовут.

— Рита, — не задумываясь ответил Первая, удивляясь, насколько это имя стало для нее родным. «Значит, так тому и быть», — подумала она про себя.

— Это у тебя, случайно, не удочка? Там, в чехле, — Эвлар показал взглядом на выглядывающий у нее над плечом кончик из черного материала. — Я, вот, на рыбалку выбрался.

— Нет, — смутилась девушка. — Это так… Для охоты…

— Лук что ли?

— Копье.

— Копье? — Эвлар рассмеялся. — И какого же зверя ты им забила?

— Так… Кабана одного. И двух… подсвинок.

Парень поперхнулся и посмотрел на девушку с подозрением, но ничего не сказал. Он повернулся к котелку и зачерпнул варево ложкой. Подул и попробовал на вкус.

— Готово! Помоги-ка…

Вдвоем они сняли котелок и поставили на землю. Эвлар протянул ложку Первой:

— Пробуй. Прости, на компанию не рассчитывал, поэтому будем хлебать по очереди,