Кажется, принцесса про него и не вспоминает. Скачет лихой козочкой и мешается, как заноза в заднице. То в корыте утопиться пытается, то под завалами в сарайке лапки свои протянуть. Дура – девка! От одной мысли от этой Милки, свалившейся мне как снег на голову, за грудиной щекочет то ли волнение, то ли раздражение. Пока и сам не пойму, что испытываю к этой городской неженке больше.

– Но домой действительно пора, – договариваю. – Сына бывшая привезла.

– О-о, да вы что? – смеется врач. – Тогда желаю вам крепких нервов. Может, настоечки, для храбрости?

– Нет, спасибо, Дмитрич. Обойдусь.

Благодарю нашего местного Айболита за работу и, пожав руку, направляюсь к дому. На часах почти десять. На улице уже смеркается и ощутимо холодает. Сегодня и вправду вышел непростой день. Четыре коровы… в итоге три телки и один бычок. Я умотанный так, что единственное, о чем могу думать, – сытный ужин и крепкий сон. Мышцы окислились. Руки трещат. Пришлось поработать физически. У двоих было неправильное предлежание плода.

Смешно, но еще десять лет назад я даже примерно не мог представить, что заделаюсь фермером. Но с годами все больше к природе начало клонить. Город опостылел до тошноты. А тут вон – лес, чистый воздух, речка в пяти километрах, трава зеленая, птички звонкие. Красота!

Пес встречает у самой калитки. Ворчит, хвостом виляет. Весь какой-то взбудораженный, поглядывает в сторону леса. Лает и глаза свои щенячьи поднимает на меня.

– Привет, парень. Соскучился? Или тебя гости наши городские совсем доконали? – спрашиваю пса и треплю его за уши.

Тот продолжает упрямо уворачиваться и скакать вокруг меня. Гавкать, порыкивая. Что случается с этим добрым великаном совсем не часто.

– Тише, всю деревню сейчас перебудим. К ноге, Арчи, – командую, тот, поскуливая, послушно семенит за мной к дому. Цокая когтями по ступенькам, забирается на крыльцо и еще раз выдает свое громогласное “гав”, поглядывая в сторону леса.

Я качаю головой:

– Нет, гости в доме на тебя точно хреново влияют, парень. Ты становишься какой-то буйный, – открываю дверь и захожу в дом. – Я дома. Эй, Милка? Димыч?

Арчи заходит следом. Укладывается на свое место и, положив голову на лапы, следит за мной, поскуливая. В доме царит тишина. И он цел, что удивляет. Крыша нА месте, стены стоят, мебель тоже не вынесли.

В глаза бросаются сложенные в гостиной на диване постельные принадлежности. Я прохожу по первому этажу – никого. Куда делась принцесса? Разве уже не пора спать хорошим девочкам?

Ладно, фиг с ней. Дальше деревни не уйдет. Девочка большая, я ей в няньки бородатые не нанимался. Домой отправить предлагал? Предлагал. Сама не захотела. Мою руки и прохожу в кухню. Жрать охота жуть как! Принимаюсь за разогрев ужина, вытаскивая из холодильника вчерашний Танькин борщ. Не сказать, чтобы вау, но в голодный год сгодится.

Спустя минут десять в кухне появляется Димон:

– О, па, есть че пожрать?

На голове неизменные наушники, в руках телефон. Ясно-понятно, весь день таращил глаза в экран. Хотел же отрубить вай-фай, да забыл, видимо. Но ничего, сменю пароль и хрен ему, а не шутеры. У меня в детстве стрелялки были с палками во дворе.

– А ты не ел еще, что ли?

– Не-а, – пожимает плечами.

– Весь день голодный?

– Не, я чипсы заточил.

– Чипсы? И где ты их взял?

– Так это, с собой привез. Мама купила. Я всего одну пачку, па. Честно.

– Смотри мне, а то пойду рюкзаки шмонать. Чтобы больше этой гадостью желудок не портил. Вон, – киваю, – полный холодильник продуктов. Переходим на натурпродукты, понял?

– Понял, – бурчит сын. – Я с этими твоим натурпродуктами замычу к концу лета.

– Я не замычал, и тебе не грозит. Садись, – усмехаюсь и накладываю ему в тарелку супа. – Сейчас подогрею. А Милка, кстати, где? Чего тишина такая?

– Не знаю, – пожимает плечами мой сорванец, плюхаясь задницей на стул.

Я замираю. Оглядываюсь. Димон таращится в экран телефона.

– Не понял. Как это не знаешь? Вы целый день в одном доме торчали.

– Вот так, – отвечает резко. – Не знаю и не знаю, – врубает очередную игрушку. – Я весь день в игруху резался. Скилы прокачивал. Где твоя Милкивей, понятия не имею…

По глазами вижу – что-то недоговаривает. Рычу:

– Дима, мать твою!

– Я что, должен был за ней следом в лес тащиться, что ли?! – возмущается парень. – Я че, идиот, по-твоему?!

– В какой еще на хрен лес? – не понимаю я. – О чем ты?

– В твой. Что за забором.

Я оседаю на стул, смотрю в окно, там сплошная темень. Глаз выколи!

– Скажи, что ты неудачно пошутил.

– Да ни фига. Она, видимо, реально утопала в тайгу, – говорит мой сын удивительно спокойно. – Вот сумасшедшая тетка! – ржет.

Я вскакиваю. В два шага подлетаю к сыну и срываю с его головы гребаные наушники, выхватывая из рук телефон:

– Да с какого хрена ей идти в тайгу?!

– Да блин! Отдай!

– Не слышу ответа.

– Да че непонятного-то?! Она спросила про связь. Я и решил над ней приколоться, сказал, что телефон тут не ловит. Только в лесу на опушке. Она и обрадовалась, свалила. Вон, только пятки сверкали. Отдай телефон, а?

– Дима, ты совсем идиот? – в груди разрастается непонятное, тревожное чувство.

– Скажи спасибо, я помог тебе от нее избавиться, – усмехается мой олух. – Я же слышал, как ты ее утром домой отправлял. Ну, и подумал…

– Да, – киваю, – ты точно идиот. Там же зверья полно, мать твою. Она заблудилась, видимо, – срываюсь с места, – господи, за что вы оба на мою голову свалились-то, а?

Хватаю свой охотничий рюкзак и накидываю туда еды. Мету все, что попадается под руку. В термос наливаю горячего чаю. И, перемахивая через ступеньку, лечу в свою спальню. Натягиваю теплый спортивный костюм и в последний момент зашвыриваю в сумку еще одну толстую кофту. Хрен его знает, в чем эта отчаянная поперлась в лес.

Бестолочи! И один, и второй!

– Что ты ей сказал? Куда отправил? – спрашиваю, пока собираюсь.

– Что нужно идти все время прямо.