– А ты откуда знаешь?

– Ну, а откуда в доме такой порядок, если мы тут почти не бываем, Миш?

– А почему я тогда не знаю? – сажусь на кровать и смотрю на жену.

– Ну, Румянцев, что ты как маленький? – усмехается. – Просто он стесняется с тобой делиться таким моментами.

– А с тобой, значит, нет?

Мила встает на колени и подползает ко мне.

– Он расскажет, обязательно. Дай ему время, – забирается на меня верхом и обхватывает щеки руками, целует, укладывая “на лопатки”. – Вы с Димкой были сегодня прелесть, как хороши, – посмеивается тихонько, покрывая поцелуями бородатое лицо. – Надеюсь, он умылся перед тем, как побежал на свидание.

Да, сын тоже попал под раздачу. Красовались раскрашенными мы оба.

– Кстати, резиночки выпутать не хочешь из своей шикарной бороды? – спрашивает, дергая за одну.

– Поможешь? Боюсь, сам я до пенсии с этими адскими бабскими прибамбасами не совладаю.

– И в горе, и в радости, однако?

Я щиплю жену за попку, она смеется.

Снятие резиночек, что закономерно, перерастает в обнимания, целования, нежности и ласки. А дальше больше…

Семь лет, а совершенно каждый новый день я встречаю и провожаю с упоительной мыслью: люблю жену. Самой бешеной и безумной любовью. Люблю детей. Всей доступной мне нежностью и трепетом люблю. Я счастлив так, что это не измерить ни одной известной человечеству единицей измерения. До неба? До Луны? До звезд? Не знаю. Но да – это что-то такое космическое определенно…