Шрифт:
Закладка:
Он мог, конечно, позвонить или написать сам, даже поехать и спросить лично, но не делал этого из-за гордости, а может, и упрямства. Пока сидел пару часов ночью в обезьяннике, много думал, вспоминая реакцию Лауры на его слова, на, скажем так, правдивые с его точки зрения слова, но обидные для нее.
Женщины вообще для Корнеева были существа из другой вселенной, из параллельного мира, который по какому-то удивительному стечению обстоятельств пересекается с этим, и происходит выброс колоссальной энергии.
С Лаурой у него было именно так, Лев терял контроль, мозг затуманивался, желание обладать брало верх, адреналин кипел в крови, и он ничего не мог с этим поделать. Корнеев хотел эту девушку, видел эротические сны, просыпался с жутким стояком, как подросток, и скучал, когда ее не видел.
Даже зная, что она такая ветреная, что развела около себя ухажеров, но тем не менее именно Корнеев отхватил по лицу от нее, а потом и от ее бывшего. Эта пышная секси-зефирка была для него девушкой-ураганом, катастрофой и ходячей бедой.
И вот проведя «бурную» ночь, не глядя на свое отражение в зеркале, Лев как-то провел урок, избегая вопросов и загружая учеников работой. Но одно пустое место мешало, отвлекало и напрягало. То место было Лауры. В голове сразу возникло несколько вопросов и предположений: что девушка не спала всю ночь, что провела ее с любовником, а утром они сломали уже второй стул.
Лев пересолил лазанью, потом сжег пиццу, и у него совсем не поднялся крем для безе. Было такое ощущение, что его покинул кулинарный талант, мужчина забывал дозировку ингредиентов и не следил за временем.
– Так Анисимова сама звонила.
– А почему не сказала?
– Вы не спрашивали.
Карина тонкими пальчиками взяла со стола клубнику, красиво отправила ее в рот, заморгала пушистыми ресницами, а Корнеев закатил глаза.
– И что сказала Анисимова?
– Заболела, ангина у нее, но я ей так и сказала, что деньги за курсы мы обратно не возвращаем. Или возвращаем? У меня нет никакой инструкции, обычно…
– Так, стоп. Все ясно, можешь идти.
– А обедать не будем? Геннадий Викторович ждет.
– Нет аппетита. Так и передай Геннадию Викторовичу. И нечего здесь все трогать руками, это кухня, а ты с волосами.
Девушка ушла, Лев задумался, но мысли прервал звонок телефона.
– Да, Макар, говори.
– Как дела в провинции?
– Ты лучше всех знаешь, как мои дела.
– Как погода?
– О погоде поговорить хочешь?
– Я стараюсь быть любезным, а ты все в штыки, Лева, давай больше оптимизма.
Макар был прав, срываться на всех было неправильно, к тому же на тех людей, что помогают и поддерживают.
– Рассказывай, ты ведь звонишь что-то сказать.
– Дела наши не так хороши, как хотелось бы. Тот самый критик, которому ты прилюдно врезал, грозится обратиться в суд, я работаю над этим, скорее всего, чтобы замять инцидент, придется потратиться.
– Это все? – Льву было не жалко денег, если эти траты дадут результат, но получивший их однажды – будет просить еще, это классическая схема. Не хотелось быть дойной коровой.
– Нет. Ассоциация рестораторов хорошо за тебя взялась, они пригласили Галич, жди гостей.
– Черт. Только ее не хватало до кучи. Зачем?
– Ну, ты знаешь, как она любит разносить молодых и талантливых, вспомни, как два года назад эта тетка разгромила Кофмана и его «Бамбук».
– Помню. Но что ей нужно здесь?
– Она имеет право быть где угодно.
– Я понял тебя. Что еще?
– В сеть кофеен нагрянул роспотребнадзор, кто-то из гостей встретил там таракана. В ресторане на Вольной нашли двух нелегалов-мигрантов, сейчас проверяют всех.
– Вот же черт! Куда там директор смотрел? Передай, что всех поувольняю. И вернуться не могу.
– Лев, я за всем прослежу, не переживай, ты только там не натвори очередных глупостей.
Корнеев не ответил, сбросил звонок, задумался. Кто-то явно под него копает, несколько лет все было хорошо, его бизнес разрастался и никому не мешал, Лев со всем дружил. И вдруг, как по щелчку пальцев, беды посыпались одна за другой.
И не понять, в какой момент все пошло не так. Он думал, что отвлечется в городе детства, со старым другом, но судьба подкинула Лауру – еще одно испытание для его расшатанной нервной системы. Но больше всего мужчина сейчас думал не о бизнесе и визите Галич, а о сексуальной блондинке.
Корнеев снял китель, повесил на крючок, ощущая острую необходимость увидеть ее, посмотреть в глаза, понять, что все те эмоции, что он испытывает, лишь увлечение и голый секс. Он вернет ей деньги за курсы и будет рад больше не видеть.
Но Лев слишком часто в последнее время ставит перед собой невыполнимые задачи.
– Ты куда так быстро?
– По делу.
– За новым фингалом?
Геннадий, встретившийся в холле, громко заржал собственной шутке, подмигнул другу.
– А обед? Мы с рыжей собрались перекусить.
– Слушай, все хотел спросить, Карина, она любовница твоя?
– Совсем больной? Она же ребенок. Дочка она депутата нашего местного, мировой мужик, попросил взять на работу, чтобы от безделья мысли дурные в башку рыжую не лезли.
– Ребенок не будет ходить в юбках, едва прикрывающих ягодицы.
– Мода такая, Лева, ты вроде из столицы, а какой-то несовременный.
– А фамилия Галич тебе о чем-то говорит?
Лев шагнул ближе, друг нахмурился, цокнул языком, почесал бороду.
– Вот и я о том же, говорят, едет по мою душу. Вот я голову и ломаю, кому я так сильно начал мешать.
– Не бзди, Лева, прорвемся, – Орехов хлопнул Льва по плечу. – А теперь беги к секси-зефирке, ждет, наверное, тебя, когти точит. Твоей морде как раз не хватает быть располосованной.
– Спасибо за поддержку.
– Обращайся.
А тем временем секси-зефирка Лаура молча выслушивала истерику соседей снизу и кивала головой в знак согласия, что во всем виновата она, а не дорогая иностранная сантехника, что была установлена в квартире Соколова. Злобная худая тетка с жидкой гулькой на затылке тыкала пальцем то в потолок, то в пол и кривила ярко накрашенные губы при каждом слове.
– Кеша, ты посмотри на эту наглую девицу, а я видела, как мужики толпами к ней ходят. Нужно обязательно сообщить участковому, Кеша, набери его номер.
Тучный мужчина, все это время стоявший рядом, кивал головой, но телефон доставать не спешил, так же как и набирать номер участкового.
– Женщина…
– Я Тамара Михайловна.
– Тамара Михайловна, я
