— Ну что, загадывай желание! — Раздался вполне человеческий голос рядом со мной, голос принадлежал или ребёнку, или юной девушке.

Я резко повернулась, но никого со мной рядом не было. Я внимательно огляделась, но между камушками не было ни единого просвета. Снова смешок.

— Что, не знаешь с какого начать? — Опять весело спросили меня. — Странно, а те двое только и говорили, какие они будут загадывать желания.

— Вы кто?

— Я хозяин этого места. Места, где исполняются все желания. Так вы это называете? Ты ведь именно сюда хотела попасть?

— Нет, я не хотела сюда попасть. И я не поняла, как здесь очутилась. Я хотела наложить заклятие, чтобы сюда никто не попал.

— Почему? — Голос стал удивлённым — Ты хочешь, чтобы только твоё желание исполнилось?

— Я не хочу, чтобы моё желание кто-то исполнял. Может и хочу, но не здесь, у вас.

— Загадками какими-то говоришь, хочу, не хочу. Загадывай, не стесняйся. Я не буду тебя долго упрашивать.

— А можно узнать Ваше имя?

— Нельзя узнать моё имя. Или у тебя желание узнать моё имя?

— Я не буду загадывать желание.

— А зачем тогда ты пришла ко мне?

— Я не хотела к вам прийти. Вы хранитель Скабинеи или сама Скабинея?

Снова раздался смешок. Со всех сторон послышался гул, или шёпот, камни некоторые гасли, а на их месте начали зиять тёмные дыры, из которых тоже доносился смех. Среди всех этих юных голосов впервые послышался какой-то тяжёлый и сухой монотонный голос, говоривший неразборчиво и тихо.

— Я хотела, чтобы колдун, который хочет освободить Скабинею, сюда не попал. — Громко сказала я — Вы ведь хранители?

— А как ты хотела остановить колдуна? — Снова раздался молодой голос.

— Я верёвку у входа заговорила. — Ответила я.

— И что, это поможет?

— Когда-то помогло. Против пещерного демона.

— Так ты воительница?

— Нет, я не воительница. Просто знаю этот заговор.

— А почему ты не хочешь, чтобы колдун пришёл сюда?

— Он хочет отпустить Скабинею.

— А зачем он хочет её отпустить?

— Чтобы она служила ему. Или чтобы исполнила его желание.

Снова послышались смешки, но тот голос, низкий и тяжёлый, что-то сердито сказал и смех сразу затих. Камни стали блекнуть, схлопываясь, словно мыльные пузыри, оставляя после себя полную темноту. Темнота подступала ко мне всё ближе и ближе. Наконец, со всех сторон, вокруг меня не осталось ни одного сияющего светлого пятна. Вернее остался один огонёк, от которого у меня похолодело всё внутри, и подкосились ноги. Передо мной горел один-единственный голубоватый свет. И свет этот держала тёмная рука.

— Скажи мне, заклинательница, сама ли ты пришла сюда, или по принуждению? — Голос был властный, он словно припечатывал каждое слово прямо в мою голову.

— Сама. — Выдохнула я.

— Разве мы обращались к тебе за помощью? — Голос звучал всё грознее.

— Нет. — Ответила я, мечтая сжаться в маленькую точку, чтобы меня больше никто никогда не нашёл.

— Здесь нет места для людей. — Прогремело у меня над ухом, и я почувствовало, как что-то холодное и чужое заглянуло в мои мысли, и как по-хозяйски начало листать мою жизнь, что-то пробегая быстро, не останавливаясь, а что-то рассматривая и пристально изучая. Я попыталась сопротивляться, но сразу же холод пронзил всю меня, острыми холодными иголками впившись в каждую клеточку моего тела.

Я не могла пошевелиться, не могла сказать ничего, словно я сама стала каменным изваянием, бесчувственным и статичным. Время от времени раздавались какие-то звуки, словно кто-то сбрасывал тяжёлые коробки на пол. Потом я поняла, что это стены пещеры сдвигались с места на место, словно части головоломки. Мне казалось, что проходили дни, недели, а может и годы. Единственное, что было незыблемо и постоянно — так это неяркий свет перед моими глазами. Холод понемногу стал отступать, зато налились тяжестью мои руки и повисли вдоль туловища, их будто держали цепкие захваты.

— Это она сама заставила себя закрыть. — Снова раздался голос, и он немного смягчился.

Я вздрогнула и очнулась. Я стояла напротив высокого и худого старца в тёмном, сливавшимся со стенами длинном плаще. Голова его была полностью укрыта широким капюшоном, и сквозь непроницаемую тень, падающую от капюшона, блестели его глаза, словно два чёрных антрацита, и выделялся длинный острый нос. Плащ полностью закрывал его, и только серая жилистая рука держала перед ним небольшой светлый шар, который освещал пещеру, в которой мы находились, ровным серовато-голубым светом.

— Та, которую ты называешь Скабинеей, она сама добровольно спустилась в узилище и поставила нас стражами у врат своих. Восемь веков мы охраняем её сон. И никому не перешагнуть порог её усыпальницы. Нет крепче сна, чем тот, который навеен на неё. Она — истинная хозяйка этих недр. Хозяйка взращивала самоцветье в них, ради красоты и гармонии. Иногда она открывала людям частички своих богатств, чтобы люди тоже научились ценить и любить красоту. Она никогда не показывались людям, и только через природу человек мог дотянуться до неё, ощутив себя единым с окружающим миром. Милосердие и созерцание — вот что требует природа от человека. Издревле её семья жила здесь, они ровесники этих гор. Хранители и властители, мудрые, как сама природа. Но и к себе самой природа строга. Те стихии, которые несут вред всему живущему, негативные энергии, которые исходят из чёрного сердца бездны, они противны естеству природы. Но бездна хитра, она расставляет свои ловушки незаметно, улавливая в них ласково и вкрадчиво. Однажды наша хозяйка, увидела, что рядом с входом в её удел сидит на полянке маленький мальчик, держит на коленях синего зайца, гладит его, и звонко смеётся. Залюбовалась она златокудрым голубоглазым ребёнком, забыла про осторожность, подошла к нему и погладила его шелковистые волосы. Мальчик попросил у неё золотой ошейник для зайца, чтобы тот не убежал от него. Она сотворила золотой ошейник, и протянула его мальчику. И вдруг этот золотой ошейник вырвался из её рук, сам затянулся у неё на шее, и на золоте проступило имя демона Бельфегора. А златокудрый ребёнок стал бесом, который разорвал её грудь и запрыгнул в её сердце. Стала она демоницей, несущей огонь только одним своим взглядом, не знающей ни жалости, ни сострадания. Забыла она семью свою, не видела она больше красоты природы, и её зловещий смех наводил ужас на всех, кто его слышал. Стала она слугой Бельфегора, поганого демона, который коварством завлекал людей, заставляя их служить его тёмным замыслам. Долго он подкарауливал её, уже не надеясь получить в услужение Горного Духа, и вот она стала послушной