спускаться в более глубокие шахты. Они слышали, как Павлик стучит молотком, отбивая куски от породы. Потом он им что-то крикнул, и верёвка ещё натянулась. Раздалось ещё несколько глухих ударов, и верёвка резко дёрнулась. Леонид Иванович крикнул вниз, спрашивая, что случилось. Но оттуда не раздавалось ни одного звука. Они подёргали верёвку, пытаясь тянуть её вверх, но она натянулась и не шевелилась ни в какую сторону. Закрепили ещё одну верёвку, и Леонид Иванович сам полез в провал. Опыт у него был, поэтому он спустился быстро. Внизу, на первой площадке, которую они могли видеть сверху, Павлика не было. Влево уходил узкий коридор, буквально на десяток шагов. Леонид Иванович дёрнул свою верёвку, сверху её ослабили, и он пошёл по коридору. Тот заканчивался огромным валуном прямо посреди прохода, за который и уходила верёвка, которая была закреплена на Павлике. Леонид Иванович позвал Павлика. Тишина. Он заглянул за камень. Там, глубоко вниз, уходил тёмный провал. Леонид Иванович потянул верёвку. Такое впечатление, что верёвка защемлена была камнем. Он осторожно поставил одну ногу на камень и пошевелил его. Камень не шевелился, он устойчиво лежал на полу. Леонид Иванович перегнулся через него и посветил в провал фонариком. Обрывок верёвки был в метре от камня. Павлика там не было. Леонид Иванович посветил в провал фонариком, свет рассеивался где-то в метрах двадцати, даже не дойдя до его дна. Леонид Иванович крикнул. Где-то внизу, его крик подхватило эхо. Он прислушался. Никаких криков в ответ, ни даже стона. Полная тишина. И вдруг он ясно почувствовал, какое-то движение за своей спиной, только хотел он обернуться, как сильный толчок в спину вынес его на камень, и он чуть не перелетел через него. Леонид Иванович когда-то служил в армии, и сейчас вспомнил своего старшину добрым словом. Он перевернулся на спину, сгруппировавшись за одну секунду, и резко сделал толчок ногами. Если бы за его спиной сейчас был противник, он бы перелетел через него и полетел именно туда, куда только что хотел скинуть самого Леонида Ивановича. Но там никого не было. Была только перерезанная в метрах двух от него его верёвка. Вот значит, как Павлик пропал. Леониду Ивановичу повезло, что весу у него было, как у двух таких Павликов, и поэтому неведомому врагу не удалось одним махом скинуть Леонида Ивановича в провал. Он снова привязался к верёвке, его подняли наверх. Потом собрали спасательную группу из троих человек, и спустились в провал. Когда Леонид Иванович, который шёл первым, увидел то, что лежало на камне, он сразу всё понял. Там лежали три камушка, три болога. Камни-стражи. Павлика они так и не нашли. Они пытались определить глубину шахты, в которую упал Павлик, но несколько верёвок, связанных между собой, а это примерно сто десять метров, так и не дошли до дна. Вот такую историю рассказал Тёма Силантьев. И достал из кармашка чёрный камень, с красными прожилками. Всем, конечно, хотелось подержать этот таинственный камень в руках. Он был гладкий, приятный на ощупь. Самуил Львович достал из кармашка складную лупу и начал рассматривать камень. «А ведь эти линии не хаотичные, как могло бы сначала показаться» — сказал он. Все начали смотреть через лупу, и точно, они даже угадывали некоторые буквы, образованные линиями. «Папа считает, что раз камень охранный, значит его нельзя было далеко уносить от того места, где его нашли. Но я всё же взял один камень с собой. Папа оказался прав, когда вертолёт поднялся над землёй, в моём рюкзаке что-то вспыхнуло и повалил дым» — сказал Тёма. Вертолёт экстренно совершил посадку. В рюкзаке вокруг камня затлели штаны и футболки Тёмины. После этого на камне красных линий стало больше. И слушай, Оля, дальше про этот камень. На следующее утро ребята встретили рассвет на самой высокой точке Волчихи. А потом пошли к более скалистому склону горы, чтобы поползать там, посмотреть, как располагаются пласты пород, которые выходят на поверхность земли, и хорошо там видны. Ребята ползают, Самуил Львович следит, чтобы не потерять никого, ну и сам тоже ходит, камушки пинает. Скалы там старые, они все мхом обросли, и цвет можно сказать, что седой, я там не раз тоже был, видел воочию эту красоту. И вдруг Тёма крикнул, чтобы к нему все шли, он что-то там нашёл. Ребята и Самуил Львович к нему подошли, он сидит на выступе, а из-под нависшего над ним камня верёвка сгнившая висит, пеньковая. Он дёрнул её, и она отпала. Они стали заглядывать, откуда она в скале появилась, и заметили, что камень, из-под которого торчала верёвка, слишком какой-то плоский и ровный. И он, словно крышкой, прикрывает большое скопление камней, тоже, достаточно крупных.

Конечно, ребятам не под силу было сдвинуть эту плиту, они её со всех сторон обследовали. Версий было много, что там может перекрывать эта плита, но все сошлись на том, что плита прикрывает лаз, или вход в пещеру, а может и в шахту. И как тут и кому пришла в голову идея, что давайте камень болог положим на плиту. Сказано — сделано. Тёма сбегал в лагерь за камнем своим. И только он с ним приблизился к плите, как закричал и откинул его от себя. Камень буквально зашипел от высокой температуры, до какой он нагрелся. Тёма ещё и подпнул его поближе к плите. Камень шипел, шипел, а потом исчез. Вообще. Представляешь? Ребята там всё пролазили, да и собственно, что там лазить то было, место, откуда он исчез, всё чёрное было, как остатки от костра. И только позже они всё-таки его нашли. А ночью у них палатка загорелась, в которой спали Тёма и ещё четыре мальчика. Один мальчик дымом задохнулся, и его не удалось спасти. У Тёмы рука была сильно обожжена, и бок. Когда начали разбираться, почему они не выскочили сразу из палатки, Тёма сказал, что ему в тот момент показалось, что вокруг него была не палатка, а тёмное логово, в котором не было никаких проёмов наружу. Посчитали, что у них от дыма галлюцинации начались, поэтому они получили ожоги. А в конце протокола было прямо даже подчёркнуто, что никаких спичек, зажигалок у них с собой не было, и что послужило причиной возгорания, так и не выяснили. От костра уголёк тоже не мог попасть в палатку. Во-первых, она стояла далеко от костра. Во-вторых, они тщательно затушили костёр перед сном. То, что никто в других палатках не