— Анюта спряталась под одеяло с головой, но оставила едва заметную щелку, чтобы дышать и, главное, чтобы подсматривать. — Меня не должны увидеть, иначе смерть. Если кто-то придет, сделай, пожалуйста, так, чтобы они сразу ушли.

— Разберусь, — шепнул Сказочник.

В черноте проходов мелькнул огонек. Шум был странный. Словно кто-то шел, а рядом с ним кто-то полз. Шаги и шуршание быстро приближались.

Сказочник строго спросил, приподнявшись на локте:

— Кто идет?

Из темного прохода, с догорающей лучиной в руке, появилась Дунька и, щурясь от света, нашла глазами тюфяк Сказочника. Она куталась с головой в наспех простеганное одеяло, ноги дрожали. За ней волочилась придерживаемая рукой наплечная корзина.

— Я Д-д-дуняша, д-д-дочь Циновщика, сестра Анюты. Я п-п-пришла поговорить, но можно сначала согреюсь у огня?

Ее бил озноб, зубы стучали.

— Не можно, а нужно, — ответил Сказочник, — и как можно быстрее.

— Дунька?! — Анюта вытащила голову из-под одеяла.

— Не Д-д-д-дунька, а Д-дуняша. — Дунька встала у костра, вытянув к нему руки и растопырив пальцы. Тяжелое одеяло, мокрое от растаявшего снега, свалилось под ноги. На Дуньке были все ее вещи и некоторые папины.

— Что случилось? — Наверняка, что-то произошло с папой. Иначе зачем Дунька пришла вслед за Анютой?

— Папа сказал, что здесь мне жизни не будет. Рано или поздно Близнецы отыграются на мне за твое бегство и, скорее, рано, чем поздно. Он сказал… — Вспоминая папины слова, Дунька закатила глаза, лоб сморщился, лицо стало забавным и совершенно детским. — Сказал, что между неминуемой гибелью и неопределенностью надо выбирать неопределенность. Я пойду с вами.

«Тебя никто не приглашал!» — хотелось крикнуть Анюте, но крик застрял в горле. Ее тоже никто не приглашал, она сама напросилась.

— Как ты могла оставить папу! — свистящим шепотом накинулась Анюта на Дуньку.

— Кто бы говорил. Но я его не оставляла, он меня заставил, а я не хотела уходить, когда он в таком состоянии. Он взял с меня слово, что я сделаю так, как он скажет. Он сказал, что его счастье — это чтобы мы с тобой были живы и счастливы. Попозже, когда мы будем далеко, он призовет соседей, чтобы они попросили подземников казнить его сегодня. Он уйдет счастливым.

Анюта вытерла навернувшиеся слезы. Можно прямо сейчас возвратиться домой. Тогда и Дунька вернется. Они обе останутся с папой и будут за ним ухаживать.

Глупые мысли. Прежняя жизнь не вернется. Папа знал, что делал, когда отправлял Дуньку к Сказочнику.

— Дуняша, не поворачивайся, Анюта, накройся с головой. — Сказочник поднялся и оделся. — Дуняша, лезь к сестре под одеяло, грейтесь. Я скоро вернусь.

Он скрылся в проходе, что вел в сторону запасного выхода — туда, откуда пришла Дунька.

— А ты быстрая. — Дунька влезла к Анюте и тоже накрылась под горло. — Полчаса знакомы, а уже в одной постельке нежитесь. Он взял тебя в жены?

— Дура. Об этом мы даже не говорили. Под одеялом можно спрятаться, когда придут чужие. Ты же меня не заметила?

— Нет. И обрадовалась. Подумала, что ты не дошла. Запомни: пусть ты старше и, как считаешь, умнее, но я красивее и мне отмеряно больше времени. Я тоже хочу замуж. За Сказочника мы еще поборемся.

— Не надо за него бороться. Борьбой мы его только отпугнем. Лучше показывать себя с лучших сторон, и пусть он выберет сам.

— Согласна. А то обе будем выглядеть дурами.

— И давай договоримся: при нем мы не будем принижать друг друга и намекать на недостатки. Он не слепой, сам все видит, а унижения унижают обеих — и ту, кого унижают, и ту, которая унижает.

— За что я тебя люблю, так за то, что иногда ты и вправду бываешь такой умной, как о себе думаешь. — Дунька оглянулась назад, в темноту. — Что-то Сказочника долго нет. Куда он пошел?

— Уж точно не по туалетным делам. Он был очень серьезный.

— А ты в туалет ходишь не по серьезным делам? Ты однажды замени эти дела на что-то более серьезное, и посмотрим, что будет. Кстати, откуда взялось слово «туалет»? Это ж додуматься надо, так красиво назвать такое некрасивое де…

— Тихо!

Со стороны основного входа донесся звук сдвигаемых щитов.

— Это Сказочник? — Глаза у Дуньки округлились. — Зачем он сделал круг по морозу?

— Даже если это он, то, судя по шуму, не один. Бежим!

Подхватив принесенные Дунькой одеяло и корзину, Анюта и Дунька бросились в глубину темного коридора, куда незадолго до этого ушел Сказочник.

Они успели. С противоположной стороны к костру вышли Близнецы.

— Мы, это самое, пришли попрощаться, — начал Валерик.

— Хотим извиниться за все, — подхватил Виталик. — Мы видели в вас соперника. Сегодня утром вы уходите. Мы не хотим, чтобы вы затаили на нас зло.

— Мы… Его там нет! — взревел Валерик.

Близнецы подбежали к тюфяку. Виталик огляделся, а Валерик поднял и встряхнул одеяло так, что нитки треснули, и утепление ссыпалось в одну сторону, отчего одеяло превратилось в обычный мешок с мохом.

Прятаться под одеялом было плохой идеей. Вернее, это было хорошей идеей, пока рядом был Сказочник, а без него даже находиться в Холодной пещере стало плохой идеей. Единственное одеяло накрывало плечи, Анюта и Дунька жались друг к другу в темном ледяном коридоре, ноги мгновенно окоченели. Долго так не выстоять. Уйти через дальний выход уже нельзя, шаги привлекут внимание. Оставалось ждать, пока Близнецы сами уйдут.

А если они не уйдут, а зажгут лучину и отправятся на поиски Сказочника?

— Сказочник! — громко позвал Валерик.

— Похоже, вышел по надобности, — предположил Виталик.

— Поищем?

— Там холодно. Подождем здесь, у костра.

Валерик уставился во тьму — именно в то место, откуда Анюта и Дунька следили за Близнецами. Учуял, что ли? Или услышал дыхание?

— Мне кажется, или там кто-то есть? — Он вгляделся внимательнее. — Сказочник, это мы!

Анюта половиной тела чувствовала, как рядом дрожит Дунька. Не от страха. От холода. Скоро начнут стучать зубы. И тогда…

Из-за спин Анюты и Дуньки, из дальнего коридора, ведущего к запасному выходу, донесся голос Сказочника:

— Виталик и Валерик? Вам не сказали про запрет на разговоры со мной? Если про вас узнают, вас казнят.

Валерик осклабился:

—