Он улыбался ей, но в этой улыбке с каждой секундой появлялось нечто большее, чем просто притягательная слепая обольстительность. Уголки губ сначала чуть опустились, как бы в таинственной задумчивости, а после снова приподнялись ещё выше. На его лице появилось больше некой осознанности, даже статности. Будто кто-то вдруг напомнил, что он не просто симпатичный милый казанова, что пытается завоевать сердце понравившейся девушки, а всё же некто более важный и значительный.

— Виновен. — медленно и размеренно кивая, ответил уличенный с загадочным блеском в глазах.

Кажется, в эту минуту его заинтересованность ситуацией и Евой в целом стала даже больше и горячее. В воздухе появилась чувство легкой напряженности, но, кажется, оба наследника были к нему готовы. Они стояли прямо посреди полупустой улочки, но все же мимо них то и дело проходили люди. Впрочем, эти двое были столь сконцентрированы друг на друге и своей беседе, что внешний мир для них резко стал бесцветным.

— Мне говорили, что кроме симпатичного личика наследница Сифа обладает ещё и незаурядным умом, но я не думал, что буду раскрыт вот так сразу.

Рафаэль говорил это без привкуса высокомерия и злой иронии на языке. Но в то же время это уже и не казалось обольстительным комплиментом. Его слова также стали весомее и значительнее. В голосе появились нотки осторожности и заметной почтительности. Всем своим видом ангел показывал, что ведет диалог не просто с первой попавшейся милой девицей, а с кем-то куда более важным. Впрочем, он не терял своей непринужденности, которая была ему к лицу.

— Зачем же устраивать этот цирк?

Ева скрестила руки на груди, смотря теперь на мужчину без видимого осуждения, скорее с непониманием. Она старалась не выглядеть враждебно, хотя внутри, под ребрами, всё равно скреблось непонятное нечто. Это было всё то же несогласие с судьбой. Сколько бы девушка не топила его в чувстве долга перед всеми тремя мирами, но беспокойную молодую душу нельзя было посадить в клетку и просто сказать: «так надо». Однако Ева хорошо теперь умела не показывать лишних эмоций на своем отточенном личике.

— Ну а что же я должен был, по-твоему, сделать? — в улыбке Рафаэля блеснула неловкость, которую он словно мастерски выдал, поскольку к тому обязывала ситуация. — Не мог же я просто прийти к тебе и сказать: «вот он я, твой будущий муж, будем знакомы».

На этих словах он развел руками в стороны, как бы демонстрируя себя Еве и одновременно выказывая, что описываемая им ситуация была бы весьма неуместной. Если можно было бы взглянуть на этих двоих сейчас со стороны с полной заинтересованностью к их делу, то стала бы заметна довольно интересная особенность. Пока Рафаэль стоял с улыбкой и распростертыми руками, показывая себя всего девушке перед ним, Ева же, напротив, продолжала смотреть с некой задумчивой хмуростью в глазах и закрывалась от «нового знакомого», скрещивая руки у себя на груди всё в том же жесте немого скепсиса.

— Вообще-то, я думала, что именно так и будет.

— Это было бы ужасно. — вместо улыбки Рафаэль с толикой театральности скривил губы, как бы представляя ситуацию. — Мы же не в средневековье, в конце концов. Я думал, что смогу завязать с тобой какое-никакое знакомство в более человеческой обстановке что ли.

Он осмотрелся по сторонам, понимая двоякость своих слов.

— В общем, хотел, чтобы ты узнала меня до того, как я стану просто вот той данностью, за которую ты должна выйти замуж.

Ева не сдержалась и как-то напряженно и расстроено выдохнула, пытаясь с этим выпустить то самое неприятное внутреннее чувство из груди. Вот только оно никуда деваться не хотело и лишь нарастало с каждым словом о браке.

— Я понимаю всю сложность ситуации. — не возвращая улыбки уверил её Рафаэль. — И хочу, чтобы ты понимала, что я здесь не в роли деспотичного женишка, которому не интересно твоё мнение. Если бы я мог, я бы, конечно, дал нам обоим больше свободы выбора, но… — он пожал плечами, поджимая губы, — … но это не в нашей власти.

— Я не ребенок, чтобы мне это объяснять. — спокойно отвечала Ева, кивая. — Я всё понимаю, и не собираюсь впадать в истерику и обвинять конкретно тебя в чём-то. Просто… не нужно устраивать цирка вокруг нашего положения.

— Ты всё ещё не веришь искренности моих намерений. — негромко протянул мужчина, не спрашивая, а утверждая. — Что же, я понимаю, однако я правда хочу узнать тебя получше. Хотя бы дать нам шанс не просто пойти под венец чужими друг другу незнакомцами, а, быть может, попытаться сблизиться..?

Рафаэль потирал меж собой ладони, не столько от волнения, сколько от напряженных попыток правильно подобрать слова. Нужно было избежать двоякого смысла в стол щепетильном деле, и он это понимал. Оттого говорил с осторожностью, иногда протягивая слова, дабы подобрать правильное выражение.

Ева слушала, но также была слишком аккуратной и закрытой. Она примерно представляла, как должна себя вести рядом с ангелом, когда тот, наконец, явится, однако он казался… не такой сволочью, каким его описывали? И Мерриман никак не могла понять, где здесь подвох, и есть ли он вообще.

— Я могу пообещать, что приду на свадьбу, но я уж точно не могу обещать каких-то… чувств? — она спросила, потому что не совсем понимала, чего именно хочет от неё Рафаэль.

— О, нет. Я совсем не об этом. Я не требую у тебя взять и полюбить меня или что-то в этом роде. Я лишь хотел бы… попробовать?

Он осмотрелся по сторонам и произнес уже заметно тише, понимая, что вокруг ещё ходят люди:

— В каком-то смысле, теперь начинается моё испытание триединства, и я должен быть рядом с тобой. Так, может, мы постараемся сделать вид, что никакой свадьбы впереди нет, и я хочу проводить тебя исключительно потому, что мне понравилось, как ты танцуешь?

Ангел слегка улыбнулся, уже без того налета самоуверенности, но всё ещё весьма и весьма обаятельно. Ева же опустила задумчивый взгляд куда-то в землю, чтобы не поддаваться его чарам и оставаться в своей созданной за месяц невидимой броне. Она в неуверенном жесте провела ладонью от локтя до плеча, будто согревая себя и давая некий толчок к действиям. Ладошка ещё раз поднялась к тому же плечу, и им же наследница неспешно пожала.

— Ну… ладно…

А что ей ещё оставалось сказать?

Они шли, говоря много и одновременно ни о чем. В основном Рафаэль старался всячески поддерживать разговор, в то время как Ева была не слишком активным собеседником. Она старалась раскрепоститься, но всё никак не выходило. А ноющее чувство внутри продолжало скрежетать.