— Мы — это?..

— Мы. Те, кто остался там, за стенами города. Под куполом, если быть точным.

— Ты сказал, что такая жизнь была не по нраву вашим родителям, — напомнил Уон. — Значит, они тоже ушли из Сердца Суши?

— Угу, — задумчиво кивнул Изгой.

— Они ушли оттуда ещё до моего рождения, — добавила Тоска, — а вот брат родился там, внутри. Они ушли не одни, конечно.

— Вас было много? — удивился Аун.

— Да… — задумчиво протянула Тоска. — Когда-то… Лет двадцать назад, а то и тридцать… Прошу прощения, могу соврать… В общем, некоторые из нас поняли, что мы умираем, причём умираем неизбежно. И тогда такие, как мы, те, кто не боялся выйти за пределы идеального города, отправились на поиски лучшей доли. Нас было где-то двадцать… В основном взрослые, конечно, но у некоторых были дети. Ну и… Стали жить вне. Кочевали. Охотились. Выживали. Выходили к берегу Великого океана. В общем-то, всё было хорошо… Кроме того, что мы умирали. Не конкретно мы — наш вид. Наш род. Знаете, это очень странно — быть свидетелем смерти своей цивилизации. Ну вот… Живёт, допустим, кто-то тысячу лет назад и думает: «Интересно, а вымрет ли когда-нибудь наша цивилизация, и если вымрет, то когда?» Но его такие вопросы не особо беспокоят, потому что он этого не застанет. И он знает, что не застанет. А мы видим это. Это происходит у нас на глазах, — Тоска замолчала, опустила глаза в пол и грустно усмехнулась. — Странно, да?

Некоторое время молчали.

— Нам очень жаль, — сказал тихо Уол. Изгой и Тоска понимающе кивнули, мол, «не обращайте внимание».

— А что случилось с вашим отрядом? — робко спросила Ойлэ, не совсем уверенная в уместности своего вопроса. Изгой пожал плечами.

— Вернулись обратно в город. В общем-то, нет смысла винить их в подобном решении: в любом случае, наше вымирание — лишь вопрос времени, как бы жестоко это ни звучало.

— А вы не вернулись.

— А мы не вернулись, — кивнула Тоска. — Раньше мы изредка заходили в Сердце Суши, хотя бы просто проверить, что да как, повидаться со старыми друзьями. Теперь нас уже не пускают, потому что мы можем принести на себе какую-нибудь заразу.

— Вот как? — удивилась Ална. Изгой кивнул.

— Но, возвращаясь к нашему вопросу, — сказал он, о чём-то вспомнив. — Видите ли, кроме того, что мы горделивые и высокомерные, мы ещё и очень мнительные и боязливые. Думаю, вы это уже поняли. Любое явление, которое мы не можем себе объяснить, мы воспринимаем как угрозу, которую… М… Надо устранить, и чем скорее, тем лучше. На данный момент такой угрозой являетесь вы, и я бы вам настоятельно не советовал подходить близко к городу.

— Посмотрим, — отмахнулся Аун. По его нахмуренным бровям все киты поняли, что идти они будут до победного конца.

— В прошлый раз подобная экспедиция чуть было не обернулась катастрофой, — чуть настойчивей сказал Изгой. Аун удивлённо обернулся на него.

— В прошлый раз?

— Ну да, — слегка пожал плечами Изгой. — Киты уже устраивали экспедицию на сушу, верно?

— Не совсем, — поправил его Уол. — Да, цель была та же — изучить сушу, подготовить базу для тех, кто пойдёт уже по земле — для нас, в общем-то. Экспедиция кашалота Ули… Его целью было пройти насквозь по рекам Великий материк. Ули удалось сделать это лишь на четверть.

При упоминании кашалота Ули Седой Граф несколько оживился. Он хотел было что-то спросить, но не стал перебивать Изгоя и снова погрузился в раздумья.

— Я помню ту экспедицию и новости о ней очень смутно, потому что был тогда совсем маленьким. Тоска вообще не застала: она тогда ещё не родилась. Ну и вот… В Сердце Суши получили известие, что киты зашли вглубь материка. Тут же снарядили отряд для… М… Устранения угрозы. Выследили. Отвели от города. Заставили повернуть назад, — Изгой помолчал, опустив голову, а потом добавил: — Не удивлюсь, если и про вас уже знают в Сердце Суши и готовят отряд к обороне.

— А карты? — вдруг вспомнил Уон, хлопнув себя ладонью по лбу. — Карты из тайника вы забрали?

— Тот, что был здесь, в порту? — Уон кивнул. — Нет, мы пришли сюда уже поздней ночью: боялись не успеть за вами.

Киты напряжённо переглянулись между собой, но вслух никто ничего не сказал.

— Думаю, ещё пару-тройку дней мы побудем на Шахматных озёрах, исследуем тут всё, — сказал Аун, потягиваясь, — а потом пойдём дальше. Мы с радостью приняли бы вас на нашем корабле, но, боюсь, вам там будет неудобно.

— Боюсь, что так, — согласился Изгой и улыбнулся, внимательнее посмотрев на корабль китов.

Всё дело в том, что для удобства китов — что, в общем-то, было вполне логично — внутри корабля всё было сделано, как в их родной среде обитания. То есть внутри корабля была вода. Для разумных обезьян, не получивших, в отличие от китов, в ходе эволюции способности дышать и под, и над водой, передвигаться на подобном корабле было проблематично.

— Не беда, — сказала Тоска, тоже оценив строение корабля. — Думаю, на лошадях мы за вами поспеем.

Некоторое время молчали. Киты разглядывали разумных обезьян, разумные обезьяны разглядывали китов, и только Седой Граф погрузился в свои раздумья настолько, что, казалось, он спал с открытыми глазами.

— Расскажите про Сердце Суши, — тихонько попросила Аен, положив голову на сложенные в замок ладони. — Пожалуйста.

Изгой и Тоска переглянулись между собой. Тоска подтянула ноги к груди и, обхватив колени руками, кивнула Изгою, чтобы он рассказывал сам.

— Раньше нас было много, — начал Изгой. — Мы населяли всю сушу. Строили дома до небес, рыли тоннели до центра земли… Много чего делали. Но в погоне за собственным благополучием мы забыли о других и о том, что мы такие же дети природы, как и остальные. Знаете, как много видов погибло по нашей вине? Сначала мы не придавали этому особого значения: просто не замечали. А когда заметили, было, наверное, уже поздно. Не сразу — нет, в природе не бывает «сразу», — постепенно природа стала напоминать нам о том, кто мы такие. Мы не обратили внимание. Потом она напомнила, кто она такая. Мы заметили, но ничего не сделали. Потом она наказала нас. Мы даже сделали попытку исправиться, но быстро остыли и стали жить, как раньше. И вот потом… Потом она отреклась от нас. Мать Природа отказалась от одного своего ребёнка, чтобы спасти всех остальных. Нас стало мало. Под натиском её гнева мы уходили всё