— Доброе утро, милая. Все под контролем? За завтраком в четверг Филип выглядел так, словно и не уезжал.

— Я думала, ты будешь сегодня утром.

— Ночью успел. Наскоро поужинал с друзьями в Брее и выехал. Ну и вид у тебя. Как спалось?

— Спасибо, хорошо.

Она ответила сердито, но он расплылся в улыбке. В его глазах всегда блестели веселые огоньки — если, конечно, он ни на кого не злился. Он, как обычно, был безупречно одет — клетчатая рубашка, галстук. Играло радио, на столе снова стояли тосты, и казалось, что замок ожил. Она невольно улыбнулась.

— Ты привез мне помадку?

— Черт, забыл! Ты уже видела фотографии Уильяма и Кэтрин в газетах? Практически от первой и до последней страницы. Я же говорил, Уильяму понравится Индия. Видела их в сафари-парке со слонами и носорогами? Везет же им. Куда интереснее, чем медальки на грудь лепить.

Королева пропустила намек мимо ушей.

— Как рыбалка?

— Потрясающе. Поймал четырех лососей. Привез их с собой в ящике со льдом. Подумал, что повар вполне может приготовить их на день твоего рождения.

— Спасибо.

— Хотя что я: меню наверняка утвердили полгода назад.

Так и было.

— Но ведь всегда можно что-то поменять, — предположил он.

— Гм…

Это вряд ли, но она что-нибудь придумает. Ее очень растрогало, что он позаботился о дне ее рождения. И решил, что четыре рыбины — подходящий подарок: впрочем, так и есть. Недаром же врачи рекомендуют есть лосося. Говорят, полезно для мозга. Да и приятно вспомнить, как они раньше отдыхали на природе, где-нибудь у бурной реки.

За столом воцарилось приятное молчание, прерываемое лишь приглушенным бормотанием радио. Наконец Филип поднял глаза и произнес:

— Жаль этого русского. Том сказал, его убили.

Конюший Филипа, лейтенант-коммандер Том Трендер-Уотсон, дружил с сэром Саймоном и был осведомлен обо всем, что происходит во дворце. И, слава богу, не любил болтать.

— Они уже нашли, кто это сделал? — спросил Филип. — Я ничего не знаю.

— Нет, не нашли, — ответила она. — Служба безопасности считает, что это сделал Путин.

— Что? Лично?

— Нет. Руками одного из слуг.

— Идиоты чертовы.

— Я тоже так подумала.

— Ты кого-то подозреваешь?

Она со вздохом уставилась в чашку с чаем.

— Если бы. Во дворце в тот вечер было людно, но я ума не приложу, кому понадобилось его убивать.

— Насколько я слышал, половина дам мечтала совсем о другом.

— Гм… да.

Ее так и подмывало рассказать ему о послеполуночных шашнях Бродского с архитекторшей, но она догадывалась, что Филип придет в восторг и обязательно поделится этой историей со своими слугами, а уж те (не в пример конюшему) моментально разболтают всему свету.

— Что ж, пусть его поскорее найдут, — сказал Филип. — Не хватало еще нам подозревать каждого в том, что он якшается с убийцами. А уж если об этом пронюхают журналисты… то-то они порезвятся.

Королева и сама это понимала, а потому отделалась очередным “гм”.

— И поговори с полицейским, который ведет это дело. К черту Ящик. Путин! Тьфу!

С этими словами он отодвинулся от стола и раскрыл газету. Королеву обуревали смешанные чувства: с одной стороны, она злилась, что ей советуют поступить так, как она и без того собиралась сделать, с другой — радовалась, что он дома и отпускает утешительные замечания вроде “Путин! Тьфу!”.

Если кто и помогает ей не сойти с ума, так это Филип.

Больше всего происходящее напоминало Рави Сингху тот случай, когда в девятом классе он победил в школьных дебатах. Тогда у него вот так же дрожали руки и кровь стучала в висках. Его впервые вызвали к директрисе, миссис Уинклес: та поджидала его в обшитом панелями кабинете в конце длинного, выложенного плиткой коридора, в респектабельной части их беспорядочно выстроенной средней школы для одаренных детей. Помнится, на столе у директрисы стояли цветы в вазе — бледные, с пышными головками; позже он узнал, что это гортензии. Необъятную грудь директрисы — такую, что подростку неловко и смотреть — обтягивало платье цвета электрик.

Разумеется, Дубовая гостиная, в которой королева дала ему аудиенцию, совершенно не походила на обшитый панелями кабинет директрисы. Гостиная была просторнее и странной формы — видимо, потому что располагалась в какой-то башне. Помимо белых стен и удобных диванов было здесь и кое-что неожиданное, а именно один из телевизоров Ее величества; в камине ревел огонь. А вот чувствовал он себя точь-в-точь как в девятом классе — перед этой облеченной властью дамой он тоже чуть-чуть робел, сам не зная почему, и даже стыдился, хотя и понимал, что не сделал ничего дурного.

Я начальник лондонской полиции, напомнил он себе, садясь в кресло. Я поднялся на самый верх карьерной лестницы. Она не станет меня ругать.

Королева сидела напротив него на диванчике возле затейливого большого окна, смотревшего на Верхний двор, откуда и пришел Сингх. Она улыбнулась, предложила ему чая с печеньем. Собаки лежали у его ног. Ему ничто не угрожало.

Он вспомнил, с каким подозрением уставился на него Хамфрис, когда узнал о предстоящей встрече. “Только обязательно расскажите мне обо всем. Слово в слово. Мы должны знать, что у нее на уме”. Однако королева, похоже, всего лишь хотела, чтобы ей в общих чертах сообщили, как продвигается расследование. Что ж, тут она в своем праве — ведь это ее замок.

— Разумеется, мэм, МИ-5 проводит проверку, но в целом список подозреваемых по-прежнему длинный. В тот вечер в коридор могло попасть множество людей. Да вы, наверное, и сами видели? Мы всех допросили. Разумеется, это непросто, ведь мы не можем им прямо сказать, что расследуем убийство. И трудно выяснить, чья ДНК соответствует волоску, обнаруженному на теле. Разумеется, как только определимся с подозреваемыми, мы это сделаем.

Сингх поймал себя на том, что уже трижды повторил “разумеется”. И почувствовал, что вспотел. Ее величество была сама любезность, не задала ни одного каверзного вопроса, и все равно он чувствовал себя более неловко, чем в программе “Сегодня” на “Радио 4”.

— Уверена, вы делаете все, что в ваших силах.

— Конечно, мэм. Разу… то есть мы занимаемся главным образом теми, кто был лично знаком с Бродским или как-то связан с Россией. Лакеем, который ночевал в соседней комнате, балеринами (хотя записи с их компьютеров подтвердили алиби с Фейстаймом). Есть еще библиотекарь, которая изучает историю России, но эта дама живет в другом крыле. Ну и архивариус — хотя, думаю, мистер Хамфрис вам подробнее расскажет о нем.