Слуги споро ставили на стол еду и напитки, и всё это время мы сидели молча. Я с Эльзой по одну сторону небольшого столика, королева Изольда по другую. Главный советник королевы граф Вилем Торрен притаился возле шторы, закрывающей окно в сад, и будто слился с ней: в тёмном сюртуке на фоне чёрной портьеры размазался неотличимым пятном и стоял без шороха, без движения. Когда слуги вышли, мягко притворив дверь, королева чуть наклонилась вперёд:

– Ну?

Тогда я нарочито неторопливо вытащил шёлковый свёрток, и стал осторожными движениями разворачивать корону. Изольда встрепенулась, стиснула край стола так, что ладошки побелели. Прикусила губу и смотрела, не отрываясь. А когда я достал корону полностью, встала и задышала глубоко и сильно.

– Это… она? – хрипло спросила Изольда.

– Она, сестрица, она, – с насмешкой ответила Эльза, – Не сомневайся!

– Торрен? – повелительно бросила советнику Изольда, и он, отлипнув от шторы, подошёл к короне с пергаментом в руках. Посмотрел на корону, уткнул нос в письмена и стал бубнить:

– Корона сия сделана из небесного металла, невзрачного, но силу имеющего, и силу носителя увеличивающего. На короне восемь зубьев имеется по числу сторон света. А вдоль обода терновая ветвь изображена, означающая, что ноша самодержца сие не только благословление, но и ответственность великая. Корона сия не только увеличивает силу носящего её, но и даёт ему долголетие, а такожде ограждает от болезней многих, делая здоровым и почти не восприимчивым не только к хворям, но и ядам многим.

Изольда протянула руки, а я передал ей корону. Королева приняла древнюю тиару с благоговением, что в циничной Изольде видеть было непривычно. Видно было, что Изольда колеблется – не надеть ли корону прямо сейчас, но Торрен опять кашлянул:

– В трактатах говорится, что корона убьёт самозванца, либо лишит его разума. Стоит ли так рисковать, Ваше Величество?

Изольда покраснела – от стыда или гнева – понять невозможно:

– Ты сомневаешься в моём праве, граф?

– Что вы, Ваше Величество? – испуганно ответил Торрен. – Но, быть может, проверить вначале на ком-то другом?

– Ты не слышал, что докладывал глава Тайной канцелярии? – голос Изольды бурлил от эмоций, – Корона настраивается на носителя, и будет служить только ему, пока он жив. Или ты готов рискнуть, надеть корону на себя, и если она работает, лишить себя жизни?

– Н-н-н-ет, Ваше Величество, – Торрен склонился в поклоне, – Но есть преступники…

– Короновать преступника тиарой Императоров людей? Да ты совсем с ума сошёл, граф?

– Я только о Вас забочусь, Ваше Величество!

– Ну, так не лезь с глупыми советами! Корону первый раз нужно одеть до коронации. Иначе если на коронации что-то пойдёт не так…

Изольда не стала договаривать, но мы все её прекрасно поняли. Народ не должен видеть, если с королевой что-то случится в торжественной обстановке. Иначе будет подорвана вера не просто в королеву – во всю ветвь династии Туареттов. И даже если королева останется жива, не усидеть ей на троне. Как и её сестре не быть больше принцессой. И лично меня это почему-то не устраивало.

Изольда глубоко вздохнула, будто перед прыжком в омут, и медленно начала:

– Я знала, на что иду, как знали это мои предшественники. И понимаю, что ноша эта великая, и… может быть опасной. Непосильной. – Изольда сглотнула, – Но отступать у меня права нет!

И резким движением, будто боясь, что передумает, одела корону себе на голову. Я, честно говоря, даже зажмурился вначале. Вдруг, думаю, бомбанёт? Прислушался – вроде тишина. Приоткрыл левый глаз, и посмотрел аккуратно на самодержицу. Стоит Изольда, глазки вверх под лоб закатила, прислушивается. Замерла, и ни вперёд – ни назад. Эльза тоже замерла. А граф Торрен, верный советник, так тот вообще изогнулся, видимо, помешать хотел, да так и застыл: ручки вперёд вытянуты, одна ножка полусогнута, а вторая назад откинута, на манер цапли. Стоит, бедолага, дышать боится. Только капелька пота течёт у него по лицу. А Изольда глазки вниз опустила, на нас зыркнула, да и говорит человеческим голосом:

– Что вылупились? Или хвост у меня отрос?

– Под платьем не видно, но могу заглянуть, – радостно предложил я королеве.

Изольда покраснела опять. И вновь не поймёшь, то ли от злости, то ли одно из двух. Торрен захлопнул рот, стал по стойке смирно, осуждающе посмотрел на меня, и бочком отошёл к портьере почти не шевеля ногами. Эльза прищурилась на меня недобро и процедила:

– Я тебе загляну, подлец! Твой хвост точно прищемлю!

Я с демонстративно-изумлённым видом развёл руками и сел в кресло. Мол, не хотите – не надо. Я как лучше хотел. Но посчитал всё же нужным оскорбиться:

– А зачем ругаться? Если для блага государства на подвиг иду, так подлец сразу?

– Королеве под юбку заглядывать на благо государства? – прошипела принцесса. – И с каких пор под юбки заглядывать – это подвиг?

– Ну, не под каждую юбку заглядывать подвиг. Но королеве, осмелюсь заметить, всё же подвиг, – рассудительно сказал я, – Ибо не каждый после такого выживет, потому смелость большую иметь надо. А лично я на подвиг готов идти только ради блага государства!

– Ну, ты, – задохнулась Эльза, – Кобелина! Ты Айе под юбку тоже заглядывал на благо государства?

– А на Айе не было юбки, – развёл я руками, – Но если бы она была, и благо государства требовало бы заглянуть, я, как верный слуга трона и Отечества…

Договорить я не успел, так как Изольда, усевшись в кресло, рявкнула:

– Да вы не охренели?

На что Торрен испуганно и умоляюще протянул:

– Ва-а-а-аше Величество!

А Эльза поставила на столик бокал, которым недвусмысленно размахивалась в мою сторону.

Я сел в кресле почти по стойке смирно, то есть, откинулся на спинку, закинув ногу на ногу, и спросил:

– Ну как корона, Ваше Великолепие?

Изольда на минуту замолчала, опять прислушиваясь к себе, и произнесла:

– Я её чувствую. И странное ощущение во всём теле. Будто ощущаю, как бежит кровь внутри меня. И состояние лёгкости. Если вкратце.

– Может, это влюблённость? – невинно спросил я, – Я слышал, такое бывает, если появится достойная кандидатура умного и красивого кого-то. И женщина бах, и влюбилась!

Изольда недоумённо посмотрела на меня. А я продолжил: