статуе героини и роскошных личных украшениях. На самом деле трудно представить, что в те века, когда бродячие музыканты пели свои песни, которые позднее превратились в эпосы, отсутствовали образы для поклонения. Ведь существование описательной литературы, сосредоточенной на воссоздании формы богов, означает наличие соответствующих попыток их пластической актуализации. Такая идея находит подтверждение в скульптурах, вырезанных на перилах храмов, которые возвел Ашока, среди которых мы находим изображения Индр и Дэва, поклоняющихся Священному дереву. Как и в Древнем Китае, эти вещи указывают на раннее использование глины, массы для лепки и других недолговечных материалов. Следы такого обычая мы находим и в более поздний период Гупта – там по-прежнему использовали прием, когда каменную основу статуи покрывали глиной или штукатуркой. Вероятно, что перила времен Ашока изначально имели такое же покрытие. И здесь нет никакого влияния греков, но если потребуется установить связи с какой-либо зарубежной школой, то, конечно, со школой Древней Азии. Ее следы находим в Месопотамии, Китае и Персии, последняя из которых представляет собой ветвь индийской расы.

Величественная железная колонна Ашока в Де-ли – это странное чудо литья, которое, несмотря на научно разработанные процессы обработки металлов, до наших дней не смогли воспроизвести в Европе[61], а также двенадцать колоссальных железных изваяний циньского императора в Китае – современника Ашока, говорят нам о временах, когда работали искусные мастера и не было недостатка в ресурсах.

Прикладываются совсем малые усилия в реконструкции идеи великолепия и связанной с ней деятельности, которая должна была существовать в те времена и остаться в виде обломков для более поздних веков. Возможно, что покинутые пустоши Курукшетры и стенающие сорняки Раджгира до сих пор хранят память о древней славе, которую, съежившись, они скрывают от глаз чужаков.

Изображения Будды, хоть и отсутствуют на ступах раннего периода, – а мы не в силах разглядеть их среди дошедших до нас образцов того времени, – тем не менее они, возможно, были первой работой его учеников, которые уже скоро научились облекать память о нем в легенды Джатаки, украшая его идеальную личность.

В период, последовавший вслед за Ашокой, мы обнаруживаем, что художественная деятельность буддистского толка выходит за рамки своего примитивистского типа, создает более свободные формы с участием широкого набора предметов, однако всегда остается в русле развития истинной национальной школы, взять к примеру скальные храмы Одиша или перила с барельефами в Санчи, или элегантные очертания Амаравати – кульминации искусства этой школы в III в.

То, что осталось от Матхура и Гандхара вписывается в общее направление, а что касается Канишки ихеттов, которые навязывали свои монгольские особенности индийскому искусству, то они смогли лишь увести его в тень того общего древнего стиля, в котором более глубокое и информированное изучение работ Гандхара выявит скорее наличие огромного китайского влияния, чем наличие так называемых греческих характерных черт. Бактрийское царство в Афганистане никогда не представляло собой чего-то серьезного. Это была небольшая колония в центре огромной монголоидной популяции[62]. Царство практически перестало существовать в последние века перед Новой эрой. Вторжение Александра Великого означало, скорее, распространение влияния Персии, чем эллинской культуры.

Второй этап активности буддизма – китайско-японское развитие, в рамках которого мы рассмотрим период Нара – начинается в IV в. при династии Гупта, сумевшей через предшествующих ей андров объединить дравидийскую культуру Юга с культурой государства Чола.

Затем мы обнаруживаем, что два брата Асангха и Васубандху заложили школу объективных исследований, основав тем самым движение, чей поэтический посыл достиг экстраординарного научного выражения. Это следует понимать таким образом, что буддизм, пользуясь специальными дефинициями, идущими от майя, является религиозной идеей, отчетливо сохраняющей приложение научных усилий. И в этот период у нас есть убедительное подтверждение данного факта. То была эпоха великой интеллектуальной экспансии, когда пел Калидаса, а астрономия достигла небывалых высот при Варахамихира; эпоха длилась до VII в. при существующем в Наланда крупнейшем образовательном центре.

Искусство этой второй эпохи буддизма лучше всего видно на фресках Аджанты и в скульптурах из пещерных храмов Эллора – немногих дошедших до нас образцах великого искусства Индии, которое, вне всякого сомнения, благодаря многочисленным путешественникам оказало влияние на искусство танского периода в Китае.

Третий этап буддизма – это эпоха конкретного идеализма, начавшаяся в VII в., когда прозвучала основная нота веры. Тогда буддизм распространил свое влияние до Тибета, где превратился в ламаизм, с одной стороны, и в тан-тризм – с другой, и как эзотерическая доктрина достиг Китая и Японии, чтобы создать искусство периода Хэйан.

Именно в то время идея Южной школы буддизма, которая всегда работала бок о бок с составляющим ей компанию движением, проникла в Бирму и Сиам, и, вернувшись на Цейлон, поглотила остатки приверженцев Северной школы на этом острове, что привело к созданию новой страты индокитайского искусства, по стилю весьма отличавшегося от северного искусства.

Индуизм – форма, в которую индийское национальное самосознание стремилось влить буддизм с момента его появления в качестве вероисповедания – сейчас вновь определяется как форма, всеобъемлющая для всей нации. Великое возрождение ведического Шанкарачарья является ассимиляцией буддизма и обретением им новой динамической формы. И вот теперь, несмотря на вековое разъединение, Япония как никогда раньше приблизилась к родине мысли.

Примечания:

Духовный феодализм – это аллюзия на идеал брахманизма, который представлял собой целостную культуру, выросшую и действующую в условиях предельной простоты жизни. Брахман из сельской местности мог быть не только ученым в европейском, университетском смысле слова, но также человеком со свободным от условностей интеллектом и характером. Но все равно предметом его гордости будет то, что он останется тем же скромным сельским жителем. Больше всего такой стандарт жизни подходит для саньясин, от которого ждут, что он будет поклоняться бедности, как Святой Франциск Ассизский. Можно сказать, что в Индии среди обоих этих классов найдется много людей, о которых утверждение, высказанное в данном тексте, ничуть не преувеличено.

«Махабхарата» – эпос «Великой Индии», в котором поется о войне между кауравами и пандавами. Судя по всему, эта война случилась за десять или двенадцать веков до Рождества Христова, и ее история до сих пор остается героическим примером при обучении мальчиков из высших слоев общества. Эпос содержит «Бхагавад Гита», как один из эпизодов, и об этой короткой Священной книге можно сказать, что в ней воплощены все основные черты Северного буддизма.

«Упанишады» – эти тексты были написаны где-то между 2000–700 гг. до н. э. Они дополняют Веды и формируют