— Дай угадаю — Кьелл и его женушка Онеказа, сердитая и строгая аумауа, решают усыновить мальчишку? — произнес сквозь смех Эдер.

— Не, с чего бы? — непонимающе нахмурился бледный эльф. — Родители Алота вполне себе живы. Может, Кьелл с Онеказой и не против усыновить малыша, но для этого нет никаких оснований. Алот попросту завязывает с Кьеллом дружбу, таскается за ним хвостиком, и частенько навещает его в казармах стражи. Ходить на сборища Дюжин он, разумеется, прекращает — у него появился новый кумир, относящийся к нему доброжелательно, и даже завалящего подзатыльника до сих пор не прописавший. Кьелл хоть и не паладин Хилеи — и выпить любит, и рукоприкладству не чужд, — но работу свою выполняет добросовестно. Маленький Алот узнает об еще одной категории разумных — защитниках слабых и обиженных, каким в его детском сознании выглядит Кьелл. Очарованный, он и сам решает стать стражником, и защищать обездоленных от негодяев вроде папаши. А теперь мораль сей побасенки, — гламфеллен неожиданно печально глянул на друга. — Присоединись малыш Алот хоть к Дюжинам, хоть к страже, это не было бы его собственным выбором. Может статься, что со временем он пожалел бы о своем решении в обоих случаях. Он видел в жизни всего две грани, и посчитал ее монетой, в то время как она — едва ли не шар, столько разных граней в ней есть. Так что, помыкает ли им папа Таос, или он таскается за стражником Кьеллом, для Алота одинаково плохо — он не видит того будущего, которое принадлежит именно ему, а не этим двоим, вполне состоявшимся разумным. Понимаешь теперь?

— Вроде понимаю, — ответил все еще хихикающий Эдер. — Но согласись, будет лучше, если маленький Алот станет стражником, а не продолжит шляться с Дюжинами.

— Ну, разве что самую малость, — пожал плечами бледный эльф.

— Так что же, у твоей истории нет счастливого конца? — спросил дирвудец, глядя на обсуждаемого. Тот все еще отдыхал на песке. Матару общими усилиями превратили Голодную Гору в безжизненную равнину, и разошлись, как и молодые маги-подмастерья. Рекке, устроившись на брошенном на землю щите, устало грыз неведомо как уцелевший ананас.

— Ведь если продолжить твою мысль, Алот все же стал стражником, — добавил Эдер.

— Не, если продолжить мою мысль, Алот некоторое время послужил в страже, посадив сколько-то членов Дюжин за решетку, но разочаровался в этом неблагодарном занятии, и нанялся к вышедшему на пенсию Кьеллу поденным рабочим, — усмехнулся гламфеллен. — Ну, или чем-то таким. Это, в общем-то, было его собственное решение, пусть и вело оно наиболее комфортным путем, но все вроде как в выигрыше — Алот занят не вызывающим у него отвращения делом, и может общаться с другом, да и Кьелл видит рядом его преданную физию, и знает, что непутевый малец нормально пристроен.

— Значит, некое подобие усыновления все же состоялось, — засмеялся Эдер.

— Выходит, что так, — развел руками Кьелл. — Тут сыграл свою роль мой эгоизм — не хотел я вас далеко отпускать. Как я тебе уже говорил, я ценю свои приобретенные связи.

— Ну хорошо, — дирвудец поднялся со своего места. — Давай тогда поможем твоему приемному сынишке добраться до теплой постели — прополка твоего огорода его вконец утомила, он едва не засыпает с тяпкой в обнимку, — хихикая, Эдер двинулся в направлении Алота. Кьелл, фыркнув на реплику слишком уж увлекшегося его притчей друга, направился к другому своему бывшему подопечному — Рекке.

Примечания

[1] Тумуаки (хуана) — глава, директор.

[2] Массив Большого Ковша — скопление столбиков разной высоты, передвижение по которым тренирует ловкость и силу ног.

Глава 32. Жизнь

Некетака, Терраса Перики

Трое разумных стояли над лишенным разума телом дракона, что мирно спало, свернувшись клубком. Один из троих мог бы дрожать в нетерпении, но тысячи лет существования в виде нежити приучили его экономить каждую каплю эссенции, не тратя ее на такие бессмысленные жесты, как имитация непроизвольных и рефлекторных движений. Немертвый дракон Этаоринисфарлас выглядел костяной статуей, и лишь один из обладающих сверхъестественным даром видеть души мог бы наблюдать его нервозность.

Такой разумный присутствовал здесь. Кьелл Лофгрен давно уже приглушил на максимум свое восприятие Видящего — в нем драколич непрерывно мерцал неисправной неоновой вывеской, раздражая третий глаз Кьелла. Гламфеллен, тем не менее, относился к этому с пониманием — сегодня для немертвого дракона наступил поистине волнующий день.

Третий из присутствующих, главный Заклинатель Воды всея Хуана, гильдмастер Текеху, оглядывал окружающую обстановку с едва сдерживаемым недовольством — для того, чтобы впустить в древнюю драконью тюрьму их колоссального гостя, над зданием гильдии пришлось провести некоторое количество весьма неэстетичных и разрушительных строительных работ. Проще говоря, некетаковский филиал гильдии Заклинателей Воды теперь мог похвастаться огромной дырой в крыше и полу обеих этажей. Взвалив на себя заботы о всех Заклинателях, морской годлайк принимал близко к сердцу трудности подопечных мистиков, многие из которых были вынуждены прервать обучение и тренировки из-за этой рукотворной разрухи.

— Вы точно готовы, Текеху? — поинтересовался Кьелл. — Все ли твои согильдейцы используют силу Нгати, а не драконьей души?

— Экера, — кивнул тот, малость приободрившись. Собственноручно возродив древнее мистическое искусство Хуана, морской годлайк был этим заслуженно горд. — Четыре формы Перики по-прежнему используются многими, но для всех моих подопечных не составит труда отказаться от них. Эта трудолюбивая рыбка долго баламутила спокойные воды нашей гильдии, вбивая в ленивые головы Заклинателей знания об истинном искусстве Нгати, — он приосанился, и Кьелл со смехом хлопнул его по плечу — гламфеллен признавал заслуги старого товарища, и чувствовал гордость за него.

— Ну что ж, хватит тянуть тогда, — коротко выдохнул бледный эльф, и заговорил, спокойно и уверенно, обращаясь к драколичу. — Этаоринисфарлас, ложись рядом с безмозглым телом, и погружайся в сон. Постарайся не выходить из него — тебе совершенно точно будет больно, но если проснешься, будет еще больнее. И еще, чем меньше ты будешь сопротивляться, тем легче будет мне, и тем быстрее все закончится. Помни, даже