Шрифт:
Закладка:
Воспользовавшись этой уязвимостью, Мадаав создал яркую вспышку света прямо перед лицом рыцаря смерти, после чего ударом древка отбил в сторону рунический меч и с размаху опустил свою алебарду на голову ослепленного Падшего Принца. В последний момент сын короля Теренаса что-то почувствовал и слегка сместился с траектории удара, но полностью уйти из-под него Артас не смог и соскользнув по массивному наплечнику, тяжелое лезвие с хрустом вгрызлось в его тело между шеей и плечом.
— Кха… — Выплюнув немного крови, рыцарь смерти попытался отмахнуться от Грегора своим мечом-душеедом и разорвать дистанцию, но седой уроженец Хай-Рока не вытаскивая алебарды из Артаса, пропустил через неё такой разряд электричества, что владелец Ледяной Скорби на мгновение превратился в маленькое солнце. — Т-тварь…
С грохотом дымящийся предводитель воинства Плети рухнул на землю, а бретонец занес над ним объятое огнем оружие, мысленно думая "Только бы нас снова кто-нибудь не прервал". И в тот самый миг, когда алебарда Грегора уже начала свой путь к шее Артаса, костяные колья, отделяющие их от восставших мертвецов, взорвались ледяной крошкой, после чего в грудь бретонца влетел концентрированный ледяной заряд, отбросивший массивного чародея назад.
— Мой повелитель, вы слишком поспешны. — Влетевший в пролом скелет в мантии и цепях показался поднимающимся на ноги Грегору смутно знакомым — активировав аурное зрение, некромант заметил знакомую энергетику и понял, что перед ним был именно тот мертвый маг, которого демоны воскресили в Солнечном Колодце. И сила его была… Внушающей. — План подразумевал одновременную атаку нас троих, а не ваше героическое наступление.
— Скажи прямо — он самоуверенный идиот, неспособный усидеть на месте. — А вот мертвая эльфийская следопытка, что появилась следом, большим магическим могуществом похвастать не могла, но тем не менее внимание Грегора она привлекла даже сильнее. Несколько мгновений рослый бретонец пытался вспомнить, где он уже слышал этот насмешливо-презрительный тон, но когда это до него дошло…
— Сильвана?
Глава 48. Жизнь за Нер-Зула!
***
Ненависть.
Мерзкое, сжигающее изнутри чувство, недостойное следопыта Луносвета и делающее его слабым — именно так считала предводительница защитников кель'дорай в то время, когда она еще была живой, а Кель-Талас был… А Кель-Талас был.
Подобный подход был продиктован не честью и высокомерием, а голым прагматизмом: ярость и кипящая внутри злоба легко застилали глаза, не давая разглядеть картину происходящего, а для следопыта внимательность и чистый разум зачастую были куда важнее, чем ловкость или огромная магическая сила.
До своего становления баньши Ветрокрылая не могла в полной мере оценить всех преимуществ, что могло дать это чувство. Возможно, причиной тому было отсутствие подходящего объекта для приложения ненависти — из врагов у Сильваны были лишь лесные тролли, да несколько особо зарвавшихся аристократов из числа приближенных короля Анастериана.
Ненавидеть первых было опасно — зачистка охотничьих партий, идущих из Зул-Амана была для эльфийки работой, в которой нужно было сохранять трезвость рассудка и не поддаваться эмоциям, потому как клыкастые каннибалы являлись очень хитрыми тварями, которые любили и умели ставить разного рода ловушки. Ну а "высшее общество Луносвета" Ветрокрылую скорее раздражало, чем злило — больно уж ущербными выглядели отдельно взятые представители эльфийской аристократии. И всерьез злиться на этих расфуфыренных идиотов было просто глупо.
Но после своей смерти Сильвана поняла, насколько глубоко она заблуждалась…
Ненависть была основой нового существования мертвой эльфийки. (Назвать это жизнью у бывшей предводительницы следопытов язык не поворачивался)
Это сладкое, тягостное чувство придавало баньши такую бодрость и энергию, которой у Ветрокрылой в живом состоянии не было даже после нескольких флаконов усиливающих зелий!
Одна только мысль о том, как она будет расправляться с Грегором приводила неживую следопытку в такое сильное возбуждение, что несколько некромантов Плети, увидевших Сильвану в этот момент, свято уверовали в то, что они некрофилы. И что женщин, более соблазнительных, чем мертвые эльфийки, не существует в природе.
Правда, пойти в массы данное учение так и не смогло, ведь с жизнью эта парочка рассталась очень быстро, потому как один из них посмел прервать сладостные грезы неживой следопытки и рассвирепевшая баньши применила на нем свой ужасающий вопль. Но Нер'Зула эта ситуация только позабавила, а остальные пропажи двух не особо сильных чародеев даже не заметили — вурдалаки и поганища всегда были голодными, а технику безопасности при общении с нежитью в рядах Плети знали не все и подобные эксцессы случались в мертвом воинстве довольно часто.
В остальном же… Сильвана на удивление быстро освоилась в своей новой роли.
К огромному удивлению бывшей предводительницы следопытов, её положение в мертвом воинстве было, мягко говоря, не самым низким. А точнее Плеть в принципе была крайне хаотичной структурой и четкой иерархии в ней просто не существовало. Был Артас, которому все беспрекословно подчинялись, была воля Нер'Зула, которой все… Тоже беспрекословно подчинялись (А точнее — не могли воспротивиться) и был состоящий из некромантов, аколитов и личей Культ Проклятых, который возглавлял недавно воскрешенный Кел'Тузад.
И как-то так получилось, что Сильвана оказалась личной подчиненной рыцаря смерти, что поставило её лишь на ступеньку ниже предводителя воинства восставших покойников и вынесло за пределы цепочки командования. Само-собой, приказывать тем же некромантам она не могла, да и полной свободы это баньши не давало — голос Повелителя Мертвых по-прежнему звучал в её голове, не напрочь лишая Ветрокрылую возможности сделать что-либо против Плети или проигнорировать приказ Артаса.
Но в остальном руки у мертвой эльфийки были развязаны.
После поднятия следопытки в качестве баньши, Падший Принц дал ей в усиление отряд мертвецов и отправил в земли Лордерона, чтобы та охотилась за редкими выжившими и пополняла новыми воинами и без того многочисленную армию Плети. И… По сути рыцарь смерти поручил мертвой эльфийке ту же самую работу, которой она занималась при дворе Анастериана. С той лишь разницей, что в данный момент Ветрокрылой приходилось охотиться не на клыкастых каннибалов из Зул-Амана, а на разных бандитов, да беженцев, которые прятались от восставших покойников в лесных чащобах.
Впрочем, даже если бы её послали вырезать остатки народа высших эльфов — особо горевать баньши не стала бы. После смерти в её сердце осталась лишь жажда мести и лютая ненависть, направленная на одного конкретного некроманта. В чем-то бывшая
