когда несколько самураев в коричневом ворвались в комнату с обнаженными мечами. Теряя сознание, он успел увидеть божественно прекрасное, молодое и испуганное лицо своей жены и тотчас вырубился.

Глава 51

Подарочек от Осибы

Оставь дверь открытой — и враг уже тут как тут;

Стань под карнизом — и тебя уже нет.

Пословица

Фудзико была прекрасна: немного полноватой, юной, совершенно очаровательной, как раз такой, какой он и полюбил ее тогда, жаль, не вернуть то время, время любви, время первых совместных радостей и взаимных открытий, времени, когда они только начинали постигать друг друга, шаг за шагом, пока не начали принадлежали друг другу всецело. Тогда между ними была любовь.

Ал открыл глаза и какое-то время не мог понять, где это он находится. Точнее, он, разумеется, тут же узнал домик, в котором они с семьей жили в Иокогаме, когда Алу приходилось проводить много времени на строительстве порта или в компании приехавших в Японию купцов. Просторный и светлый, он нравился Алексу своей простотой и покоем. Возле домика красовался ухоженный садик, а на заднем дворе он иногда часами тренировался с мальчишками.

Впрочем, отчего его занесло именно сюда? Ах да, он же в последний момент думал не об Осибе, а о Фудзико, но вот вопрос: удалось ли ему попасть в свое время или нет? Дом стоял лет пять, и еще не факт, что он попал именно в тот год, из которого недавно вылетел. И почему именно сюда, в деревню, когда жена должна быть в замке?

И тут он услышал тяжелые шаги у крыльца и сел, оправляя одежду, только теперь замечая, что лежал прямо на полу, впрочем, спать на чистеньком плетеном татами не то же самое, что на линолеуме или даже на паркете дома.

Вот будет потеха, если сейчас отодвинется дверь, и на пороге окажется он сам в окружении своих людей или сыновей. При воспоминании о сыновьях, особенно о погибшем Амакаву, защемило горло. Ал сглотнул и тут же услышал приглушенный шепот за окном.

— Откуда ты знаешь, что его баба в доме?

— Откуда-откуда, хозяйка послала ей очень ясное письмо от имени ее мужа, получив которое, она просто обязана была немедленно тронуться в путь. Госпожа велела ей приехать с небольшой охраной, якобы для того, чтобы не нарушать тайны.

— Да хоть бы и большой, замковая охрана нынче не та, не из боевых самураев, а из придворных. Они только и умеют, что с крепостной стены бросать на головы осаждающих всякий мусор или стоять на посту — величественные точно пара нио[58], а как до дела, полная никчемность.

— Не скажи, у госпожи Фудзико всегда самураи здоровенные, рожи злые, ручища, каждый кулак с твою голову будет, алебарды в небо упираются. Такой раз вмажет, мало не покажется.

— Пустое, большие, да тупые, неповоротливые, одно достоинство, что высокий рост. Не дрейфь, сейчас госпожа в ванную направится, а мы ее там и того. Главное, сначала горло перерезать, чтобы пикнуть нечем было, а потом уже втихую и добьем. Пусть стража ее труп потом охраняют.

— Это ты дело говоришь, только одного я в толк не возьму, для чего старуху Фудзико убивать, когда Арекусу в любой момент мог ее просто бросить, сослать в деревню, побрить в монахини. А тут такое дело, расследование начнется, не ровен час, на наш след набредут…

Но дальше Ал не стал слушать, бесшумно откатившись от окна, он ползком добрался до внутренней двери и, кувыркнувшись туда, замер, сдерживая дыхание. Нужно было раздобыть хоть какое-то оружие, чтобы защитить Фудзико. Свой меч он неосмотрительно оставил в прошлом.

Он огляделся, и в этот момент в комнату вошла служанка с корзинкой фруктов, увидав ползающего по полу господина, она вскрикнула было, но Ал успел подскочить к ней и, зажав ладонью рот, оттащить девку в сторону, отчего фрукты рассыпались по полу.

— Принеси мне меч, быстро, — шепнул Ал в лицо девицы и, когда та кивнула, отпустил руку.

Облизнувшись, девка вылетела из дома и, утирая губы, помчалась куда-то через сад.

«Ага, в баню, — догадался Ал, — вместо того чтобы принести мне меч, побежала обрадовать Фудзико. А вот теперь нас всех наемные убийцы здесь обрадуют, дура!»

Но долго раздумывать не было времени, и, быстро влетев в следующую комнату и не обнаружив там оружия, он вылетел во двор и бросился в сторону бани. Верзила-стражник загородил было дорогу, выставив для устрашения огромную алебарду, но Ал ловко проскочил под ней, отвесив на прощание истукану сочный пендель, и тут же влетев в дверь.

То, что увалень вполне мог не узнать собственного хозяина, он понял значительно позже, когда тупая масса вперлась за ним в мыльное помещение. На полу мыла еще не было, значит, Фудзико не в воде.

— Что, хозяина не признал?! — громогласно осадил Ал стражника. — Или спутал меня с кем-то еще? Дурья башка! Где хозяйка?

Но тут из дома раздался женский визг, и Ал, вырвав из рук истукана алебарду, устремился туда. На пороге с перерезанным горлом лежала кухарка, Ал перепрыгнул через нее и ворвался в комнату.

Как выяснилось, вовремя: один из бандитов, одетый в синее кимоно, уже занес нож над пытающейся обороняться деревянным подносом Фудзико. Заметив Ала, убийца развернулся к нему, и вовремя, сделав глубокий выпад и припав при этом на одно колено, Ал достал наглеца алебардой, кольнув в живот, тут же утопив острие в рыпающемся мясе. Нож бессильно стукнулся о деревянный поднос, Фудзико охнула и отступила, давая возможность злоумышленнику беспрепятственно свалиться у ее ног.

Лицо жены было красным от напряжения, глаза казались огромными. Ал выдернул алебарду из мертвого тела и тут же, загородив Фудзико, развернулся к двери, ожидая нового нападения. Во дворе, по всей видимости, тоже происходил бой, но Ал не трогался с места, он отлично слышал, что под окном у него бродили как минимум двое убийц, и теперь ждал следующего.

Впрочем, шум и возня во дворе все же отвлекли его, и второго наемника заметила сама Фудзико. Что-то тяжелое бухнулось о бумажные седзи, и тут же потянуло гарью. Окно вспыхнуло все и сразу, точно кто-то опустил занавес огня.

Фудзико взвизгнула и подалась в сторону двери, но Ал вовремя остановил ее, схватив за плечо и снова толкнув себе за спину. И вовремя: двое незнакомых самураев одновременно вломились в дверь и в окно.

Ал крутанулся со своим оружием, подрубая ноги одному и