Noodle House и бомбочки с нутеллой на десерт.

– Дай-ка посмотреть! – сказала бабуля. Я не хотела смотреть. Мама показала нам фото. Там не было видно ничего, кроме черных и серых пятен и завихрений. Мама с бабулей обе улыбались.

– Это Горд! – сказала мама. Она указала на серую кляксу с несколькими белыми пятнышками.

– Ух ты! – сказала бабуля. Она обняла маму за плечи. – Горд. Наш драгоценный Горд. – Она уставилась на кляксу. Мама то улыбалась, то плакала. Это у нее перепады настроения.

– Ну и… – сказала я.

– Они не смогли сказать! – сказала мама. – Мы до сих пор не знаем, мальчик Горд или девочка. Видишь маленькую ножку? Она прикрывает половые органы.

– Мама! – сказала я. Мама рассмеялась. Обняла меня. Тогда бабуля тоже начала смеяться.

– Пошли, – сказала мама. Она попыталась затащить меня на кухню. – Повесим Горда на холодильник!

– Нет! – сказала.

– Воспользуйся хватом пожарника! – посоветовала бабуля. – Закинь ее себе на спину!

Мы съели лапшу и бомбочки, а потом бабуля сказала, что у нее тоже есть новости. О нет, подумала я. Привет, апокалипсис. Мама посмотрела на бабулю.

– Да?

Казалось, она хотела узнать бабулины новости. Бабулина стратегия была хороша. Мама пришла в хорошем настроении, потому что с Гордом все в порядке, даже несмотря на то, что мы не знаем наверняка, есть ли у Горда половые органы, – я подумала, было бы хорошо, чтобы их не оказалось вовсе, и скрестила за Горда пальцы.

Бабуля сказала, что, во-первых, утром умерла ее подруга Глэдис, и она хотела бы поднять за нее тост и уделить минутку мысленному путешествию вместе с Глэдис в красивое место, увидеться с ней там, и пожелать ей удачи и мира, и обнять ее. Мы с мамой на минуту закрыли глаза. Я мысленно пропутешествовала с Глэдис к пляжу на Гавайях, который, должно быть, прекрасен, но оказалось трудно не представлять голую и окровавленную Глэдис, сидящую в самолете рядом со мной, а затем раскатывающую окровавленное полотенце, чтобы лечь на песок. Я попыталась представить ее в спортивном костюме, как у бабули. Мне пришло в голову, что бабулина стратегия оказалась еще умнее. Заставив нас мысленно путешествовать вместе с Глэдис, она внушала маме идею путешествий и идею красоты путешествий, а также заставила маму пожалеть ее из-за того, что ее подруга умерла. Даже несмотря на то что подруга злилась, что до сих пор жива, и хотела умереть.

Когда минута истекла, бабуля сказала:

– Хорошо!

Я подумала: о, это было быстро. Ладно, Глэдис, удачи и вечного мира и до свидания! Я обнялась с ней на пляже.

– И к другим новостям, – продолжила бабуля. Я глубоко вздохнула и выпрямила спину. Посмотрела на маму. Она улыбалась. Она выглядела дружелюбной и спокойной.

– В пятницу я отправляюсь в Калифорнию, – сказала бабуля.

– Ты? – сказала мама.

– Ага! – сказала бабуля. Она указала на меня. – Суив заказала мне билет. Взяла мне место у прохода.

– Не смотри на меня! – сказала я. – Она приставила мне пистолет к голове!

– Значит, все забронировано, – сказала мама. Она смотрела на меня, но я не смотрела на нее.

– Ага, – сказала бабуля. – Свершившийся факт.

Она постучала руками по столу. Я уставилась на фотографию кляксы. Вот с таким дерьмом тебе предстоит иметь дело, Горд, готовься.

В конце концов, после того как мама закончила вздыхать и говорить «хм-м-м», качать головой и сморкаться шесть тысяч раз, она сказала:

– Хорошо, я знаю, что ты не спрашиваешь у меня разрешения или чего-то еще, но это очень рискованно.

– Ну, – сказала бабуля, – не совсем так. Лу и Кен встретят меня в конце пути, и еще будут разные люди, которые помогут мне во время пути.

– А они будут? – сказала мама.

– О, ты же знаешь, – сказала бабуля. – Увидят дряхлую старушку вроде меня и как прибегут! Прискачут как миленькие, будут драться друг с другом, чтобы прийти мне на помощь.

– Кто именно? – сказала мама.

– Молодые мужчины! – сказала бабуля. – Они любят со мной флиртовать.

– Гадость! – сказала я. Бабуля изобразила удивление.

– Что ты имеешь в виду, какая гадость?

– Эти твои молодые люди! – Я закрыла уши. Мама хихикнула.

– Я буду ходить туда-сюда по проходу каждые тридцать минут, не волнуйся, – сказала бабуля.

– Да, верно, – сказала мама. Мы все некоторое время молчали. Бабуля улыбалась и хмыкала. Мама думала. Я беспокоилась.

– Хорошо! – сказала мама так же, как бабуля сказала «хорошо!» после того, как минута путешествия в наших мыслях с истекающей кровью голой Глэдис закончилась.

– Что хорошо? – спросила бабуля.

– У меня идея, – сказала мама. – Тебе придется взять с собой Суив.

Наконец-то мама сказала что-то осмысленное. Я записала это в свой календарь, чтобы никогда не забыть этот день.

– Суив все равно не ходит в школу, – продолжила она.

– Я не могу ходить в школу!

– А тебе нужен компаньон, – сказала мама бабуле.

– Компаньон, – сказала бабуля. – Мой маленький Санчо Панса.

– Это тот питчер? – спросила я.

– Питчера зовут Сэтчел Пейдж, – сказала бабуля. – Я бы не отказалась попутешествовать вместе с ним. Суив, садись на телефон и забронируй себе билет рядом с моим. Где твой маленький чемодан?

Мы с бабулей в третий раз за день станцевали победный танец.

– Мы едем в Голливуд! – сказала я.

– Ну, мы едем во Фресно, – возразила бабуля. – Это мировая столица изюма.

Бабуля попросила маму распилить для поездки последнего Дика Фрэнсиса:

– Книжка называется «Мертвая жара», – сказала бабуля, – лежит у меня на кровати.

Мама сказала, что не будет распиливать книгу по этическим соображениям. Она отказывается резать книги.

– А что, если тебе придется использовать несколько страниц из книги, чтобы разжечь огонь, чтобы остаться в живых? – спросила я. – Нельзя же бросать в огонь сразу всю книгу. Тебе придется ее разрезать!

Мама сказала, что не собирается резать или жечь книги.

– Ну а чтобы остаться в живых! – сказала я.

– Суив, – сказала бабуля, – ты сможешь это сделать? Я бы и сама могла, но у меня сейчас руки ошалели.

Я посмотрела на ее руки. Они были твердыми и скрученными, как дверной молоток на гигантской двери в библиотеку. Мама посмотрела на меня. Это была моральная дилемма.

– А почему распиливать книги неэтично? – спросила я у мамы. Бабуля уже отправилась в свою спальню за «Мертвой жарой». Она вернулась на кухню, швырнула книгу на разделочную доску и достала из ящика нож для хлеба.

– Ох, хер с вами, – сказала мама. – Хорошо, я сделаю это.

– А я сниму видео и смогу его использовать, чтобы шантажировать тебя с твоей этичностью, – сказала я. Я достала телефон. Бабуля рассмеялась. Она сказала, чтобы я собрала свой маленький чемодан.