А что мудрый Чиффели? Замечал ли он бесплодность попыток своего ученика? Он об этом вообще не думал. Учитель был захвачен страстным желанием своего ученика стать фермером и, как мог, помогал ему осуществить мечту. Тем более сам Чиффели считал, что фермерство — очень правильное занятие для мужчины, особенно для того, кто хочет улучшить жизнь крестьян.

Песталоцци казалось, что все довольно просто. Надо завести хозяйство, где он организует все так же, как у Чиффели. Его крапп принесет доход — это ведь очень нужное растение. Если у Чиффели получилось, — почему у него не выйдет?

Между тем заканчивается переписка с Анной. Иоганн Генрих и Анна идут в церковь. Песталоцци становится семейным человеком.

Довольно быстро Анна забеременела. Наступает пора думать о собственном жилье, понятно, — не в городе. Это должна быть усадьба, вокруг которой и расцветет его ферма.

Мечты прекрасны. Денег нет.

Преодолев все, что нужно в таком случае преодолеть, Песталоцци обращается к тестю с просьбой дать денег на покупку земли и дальнейшее строительство на ней дома.

Ганс Якоб, разумеется, колеблется, советуется с женой.

Аргументы денег не давать — очевидны. А аргументы помочь зятю — существуют ли они?

Честно говоря, нет. Все, что мы понимаем про Песталоцци, разумел, естественно, и опытный Ганс Якоб Шульт.

Да, его зять учится у знаменитого Чиффели, который лично — со всеми его революционными взглядами — Шульту весьма несимпатичен, но он не может не признать, что этот «сельскохозяйственный революционер» — успешный фермер.

Да, Шульт видит, что Песталоцци всерьез взялся за дело, относится к нему не только страстно, но и серьезно.

Но зять по-прежнему тестю не нравится. Его вечно взлохмаченные волосы и то, что он одевается чисто, но не аккуратно… Эти мятые штаны с подтяжками… Раздражает.

Семья Шульт колеблется.

И тут в переговоры вступает Анна — любимая, хотя и, по мнению отца, вздорная дочь.

Беременная дочь уговаривает отца и мать дать денег на землю и постройку усадьбы ради будущего сына. Тогда, как вы понимаете, не было никакого УЗИ, но почему-то Иоганн Генрих с женой всегда были убеждены, что у них родится именно сын, и не ошиблись.

Любимая дочь просит за внука… Серьезный аргумент. И семья Шульт все-таки решает помочь вздорному зятю.

Однако Ганс Якоб не был бы купцом, если бы дал столько, сколько надо Песталоцци. Да, он поможет. Его совесть будет чиста перед будущим внуком. Но возможности его ограничены.

Так, думаю, рассуждал Шульт, который, понятно, имел возможность решить все проблемы своего зятя.

Материальная ситуация стала намного легче. Но денег все равно не хватает.

Наш герой влезает в долги, берет кредиты. Он убежден, что его сельскохозяйственная практика непременно принесет материальные плоды.

И в 1770 году он покупает землю недалеко от деревни Бирр. Там он начинает строительство усадьбы, которую называет Нейгоф{7}, что в переводе значит «Новый дом».

Жизнь представлялась прекрасной: «Я пользовался кредитом, у меня были деньги, я был любим… Одно время казалось, будто все объединилось для того, чтобы безотносительно к действительной цели мареновой (другое название краппа. — А. М.) плантации вообще возвести меня на самую высокую вершину моих надежд — и сельскохозяйственных, и человеколюбивых»[37].

Вот как прекрасно все виделось поначалу!

Через три месяца после покупки земли и начала строительства у Иоганна Генриха и Анны Песталоцци родился их единственный сын — Яков.

Что значило это событие для нашего героя, можно судить по записи в его дневнике: «Боже! Милость Твоя ко мне — свыше меры. Ты сохранил жизнь и здоровье моей дорогой жены рождением ребенка. Ты сделал меня отцом человека, который должен жить вечно. Ниспошли мне Духа Твоего, дай мне новую силу, создай во мне новое сердце, новую крепость!.. Мне страшно!.. Неужели когда-нибудь вследствие моего нерадения, неподготовленный к выполнению своего человеческого назначения, мой сын выступит обвинителем перед вечным Судьею против того, кто обязан был вести его верным путем к совершенствованию? О, тогда бы мне лучше не видеть Твоего лица, лучше бы умереть, не видавши Тебя… Неужели какой-нибудь порок осквернит твою душу, мое милое дитя? Милосердный Боже! Сохрани меня от этого страшного несчастья!»[38]

Вот пример подлинной страсти человека, переживающего главное событие своей жизни — рождение ребенка.

Обратите внимание, 24-летнего отца больше всего пугает то, что он не сумеет воспитать, образовать достойного человека. Он относится к рождению сына, как к важнейшему делу своей жизни.

Пока он готов признаться себе лишь в том, что готов сделать все, чтобы достойно воспитать одного человека — своего сына.

Пока — только одного…

Яков родился болезненным ребенком и требовал повышенного внимания.

Песталоцци просыпался ранним утром (эту привычку он сохранил на всю жизнь) и, как мог, помогал жене с сыном.

Потом несколько километров бежал на стройку, стараясь контролировать возведение Нейгофа. Имея в виду абсолютно непрактичный ум нашего героя, понятно, что ему приходилось нелегко.

Потом было необходимо проследить за тем, что творится в его фермерском хозяйстве.

А там, увы, все получалось совсем не так, как учил Чиффели, и не так, как грезилось в мечтах…

Сельскохозяйственная практика оказалась куда труднее теории. К тому же, как назло, начало 1770-х годов в Швейцарии выдалось неурожайным.

«Я же, со своей стороны, при полнейшем в этом деле своем невежестве, был не способен практически подготовиться к земледелию»[39], — признавался наш герой.

Выгода от ведения хозяйства была минимальной. Песталоцци брал одни кредиты, чтобы выплатить другие. Как и долгие годы потом, его семья едва сводила концы с концами.

Песталоцци боролся. Придумывал даже какие-то новые орудия для обработки земли, но рабочие не умели ими пользоваться. Менял систему ведения хозяйства, но от этого дело двигалось только хуже. Забросил крапповые плантации — перешел к другим культурам, не помогло.

Мчался к Чиффели за советом. Тот указывал на ошибки. Песталоцци пытался их исправить.

Но, видимо, к любому делу надо иметь талант и страсть. Приходится признать, что таланта к фермерству у нашего героя вовсе не оказалось. И страсть, в связи с этим, начала угасать…

Шульт, конечно, знал о неудачах зятя. Все получалось так, как он предполагал: зять оказался никчемным фермером.

Ганс Якоб захотел вернуть данные Песталоцци деньги. Но для этого был необходим какой-то существенный повод.

И тогда Шульт посылает проверяющих выяснить, как идет строительство дома. Лично он, разумеется, до такой проверки унизиться не мог.

Проверяющие приехали пасмурным осенним вечером — туман, легкий дождь, грязь — не радостная картина. Может показаться, что стройка стоит, ничего не