Шрифт:
Закладка:
Встаю и машу отцу на прощание.
– Куда ты рванула? – поднимается он следом.
– От бесплодия лечиться, – улыбаюсь я.
– Удачи, дорогая! – отец шлёт мне воздушный поцелуй.
Танцую в своей комнате и мурлыкаю под нос: «Приходи к нему лечиться и корова, и волчица». Достаю лучшее бельё. Как я сама не догадалась ещё раньше обратиться к Богдану? Может, он и правда вылечит меня. Конечно, правильнее договориться с ним о визите по телефону. В другое время, Богдан бы принял меня без вопросов. Но сейчас проведём разведку боем. Надеюсь, и Назара увижу. Признаюсь себе, что это основная причина нагрянуть к Вольшанским без предупреждения. Никогда не была в их доме. Назар не приглашал к себе, предпочитая встречи на турбазе, в своём офисе или в гостинице. Я привыкла, что он пользовал меня исключительно на уровне низменных инстинктов. Мне даже нравилось быть его вещью. Настал мой черёд наступить ему на горло. Забудет, как дышать, когда его Варенька исчезнет в никуда.
Глава 17
Варя
Всё сгорело дотла. Только сейчас я поняла смысл этого выражения. Сажусь на уцелевшую после пожара скамейку во дворе. В глазах щиплет то ли от слёз, то ли от пепла. Назар гладит меня по голове и кладёт руку на плечо:
– Мой дом – твой дом, Варенька.
Поднимаю на него глаза, тону в зелёных озёрах Назара привычно. Но тут у меня ёкает. Какого лешего братья шлындали по лесу в тот день? Ни ружей, ни корзинок…
– Мы шли к тебе познакомиться. Но ты сама скатилась прямо нам под ноги.
Сердце замирает, горю от стыда до кончиков ушей.
– Я ничего сейчас не говорила вслух? – голос мой дрожит.
Назар улыбается одним уголком губ:
– Нет, милая, – он садится передо мной на корточки и гладит по щеке. – Не могу видеть боль в твоих глазах. Ещё и раскраснелась. Рановато я тебя на улицу вывел. Слабенькая совсем.
– Настолько слабенькая, что ты мысли мои читаешь?
– Не хочу тебе пугать, но у тебя всё написано на лице.
– Почему тогда только ты отвечаешь на мои вопросы, прежде чем я их задам?
– Например потому, что я первый, кто к тебе по-настоящему внимателен?
Пожимаю плечами и сую руки в карманы пальто. Всегда мечтала именно о таком: длинном – в пол, приталенном и с капюшоном. Если старший Вольшанский читает мысли, то младший пошёл ещё дальше – проник в мечты. Высокие сапоги на шнуровке и с глубоким протектором на подошве тоже по мне обувка.
– Давай лапки погрею, – Назар садится рядом со мной.
– Буду очень благодарна, – протягиваю озябшие руки и кладу голову ему на плечо. Он согревает дыханием мои ладони, а я смотрю на заброшенный сад. Краснобокие яблоки под раскидистыми деревьями добавляют томную нотку тоскливому запаху пепелища. Обгоревшие кусты смородины у дома беспомощно чернеют на солнце. Они мертвы. Коровник, сарай и вросшая основанием в землю баня смотрят разбитыми окнами. На покосившихся от времени столбах покачиваются на ветру мои верёвочные качели. Рядом в траве валяется разбухший от дождя и посеревший от грязи плюшевый заяц.
– Смотри, Назар, – бросаюсь к игрушке и поднимаю её за лапы. – Мой любимый заяц. Отец мне его подарил на Новый год. Мне тогда года четыре было. Я спала с этим зайцем до самого отъезда в Москву… Так плакала в самолёте. В спешке забыла дома Коську своего.
– Хочешь взять его с собой? – приподнимает брови Назар.
– Если можно… – Прижала бы родного Коську к груди, но он такой мокрый и грязный, что я сдерживаюсь.
– У меня в багажнике есть пакет. Положим туда твою добычу.
– Это не добыча, это друг, – выжимаю я зайца. – У него сердечко есть.
– Что за сердечко? – Назар берёт меня под локоть и увлекает к внедорожнику.
– Внутри. Мне папа говорил. У Коськи правда внутри будто сердце. Я нащупывала его в детстве. Размером с клубничину примерно.
– Посмотрим, – задумчиво говорит Назар.
– Что значит «посмотрим»? – возмущаюсь я. – Рассуждаешь, как патологоанатом.
– По этой части у нас Богдан спец. – Назар открывает багажник и протягивает мне раскрытый пакет. – Кидай сюда.
– Удивительно! Искала Коську дома и не нашла, а он в траве, оказывается, спрятался.
– Не иначе как выпрыгнул с чердака при пожаре. – Назар распахивает передо мной дверь. – Какой же ты ещё ребёнок.
– Есть салфетки руки вытереть? – растерянно смотрю на испачканные ладони.
– В бардачке возьми.
Назар садится за руль и внимательно наблюдает, как я вытираю руки.
– Хочу найти могилу матери. – убираю упаковку влажных салфеток на место и откидываюсь на сиденье.
Назар поворачивает ключ в замке зажигания. Панель приборов приветливо загорается огоньками изумрудного цвета, двигатель работает чуть слышно. Внедорожник надёжен и галантен, как и его владелец.
– Твой отец был скрытным человеком. – Назар выводит автомобиль с обочины. Дорога в деревне разбита, но тряска в гелике едва ощущается. – Когда ты уехала, он постарался внушить всем знакомым, что ты дочь Елены и её местного хахаля. Благо тот давно уехал в другой город со своим благородным семейством. А то раздул бы скандал. Мало осталось людей, кто помнил Ольгу…
– Ты знаешь, как зовут маму? – глаза мои округляются от удивления.
– Знаю, Варенька. Здесь все друг друга знают. Ольгу я видел, когда был ребёнком. Наши родители бывали в гостях у Велесов. Запомнил её, потому что красивая. И глаза у неё, как у русалки из книжки Андерсена.
– А у меня другие глаза? – Даже немного обидно. Мне таких комплиментов Назар не отвешивал.
– Твои глаза для меня самые прекрасные, Варенька, – Назар берёт мою руку и сжимает. – Мне сложно оценивать тебя по частям. Да и не нужно. Люблю тебя всю. До дрожи. До хрипоты… Не буди во мне зверя! А то зацелую тебя до смерти в ближайшем лесу. А у нас дел много.
– Паспорт в полиции восстанавливают, как бы на Марата не нарваться, – меняю я тему.
– С Маратом разберёмся, – крылья носа Назара подрагивают. – Даже не думай его бояться.
– Он хотел, чтобы я стала его любовницей. Поэтому и убежала…
Назар так резко входит в поворот, что меня швыряет в дверь.
– Не ушиблась? – Назар останавливает машину и осматривает меня, словно я с крыши упала. – Прости!
В глазах его вспыхивают знакомые осколки янтаря.
– Ты зачем так руль резко крутанул? – потираю ушибленное плечо.
Похоже, Назар в замешательстве. Редкий случай для моего самоуверенного парня.
– Заяц…
