Я вышла из магазина и со злостью захлопнула за собой дверь. Пошла прочь, не оборачиваясь. Знала, что Ольга смотрит мне вслед. И знала, что с этого дня мы стали с ней врагами.

Свекровь встретила меня настороженным взглядом. Не знаю, успела ли ей Ольга позвонить и рассказать о произошедшем, ведь я домой принеслась, как фурия. На крейсерской скорости. Я вошла, Тамара вышла мне на встречу, присматривалась ко мне с опаской.

Я на неё посмотрела. Да, я посмотрела. И, наверняка, в моём взгляде читались все мои эмоции, все мысли, какие я крутила в голове, пока шла обратно домой. Все чувства, что меня душили.

Я аккуратно свекровь обошла, направилась к лестнице, что вела на второй этаж, а Тамара Борисовна осторожно поинтересовалась:

– Юля, ты не купила платье?

– Не купила, – ответила я и побежала наверх по ступенькам.

Закрыв дверь комнаты, я, наконец, остановилась, заставила себя перевести дыхание. Выдохнула, закрыла глаза и замерла так на несколько секунд. Кровь колотилась в висках с такой силой, что причиняла боль. Я открыла глаза, огляделась. Лиза спала в своей кроватке, спала спокойно, даже посапывала. Я сделала несколько шагов, постояла над ней, разглядывая. Ни одной четкой мысли в голове, сплошные эмоции. В какой-то момент пришлось сжать руку в кулак, чтобы остановить этот вихрь.

Нужно что-то делать. Просто взять и сделать.

Лиза проснулась через два часа. За это время я успела собрать практически все наши с ней вещи. Вот только, как их перевезти из этого дома в квартиру матери, где я до сих пор была прописана, я не знала. Но решила, что об этом можно подумать позже, например, завтра. Сегодня главное из этого дома уйти. Я собрала в сумку самое необходимое, одела ребенка, сунула Лизе в руки её любимого плюшевого жирафа, сумку с вещами закинула на плечо, и вышла из комнаты. Я была настроена решительно.

– Юля, ты куда?

Тамара Борисовна, наверняка, поджидала меня, потому что выскочила из кухни наперерез.

Я коротко ответила:

– Ухожу.

– Куда ты уходишь?

Я глянула на свекровь с насмешкой и злорадством.

– Освобождаю место для вашей новой невестки. Тамара Борисовна, давайте не будем притворяться, что кто-то из нас чего-то не понимает. Вы не просто так меня отправили к этой Ольге в магазин, а я не просто так ухожу из вашего дома. Не переживайте, скандалить и бунтовать не буду. Оставляю вас в покое.

В первый момент свекровь сделала шаг назад. Она его сделала, с видимым облегчением, но затем её взгляд остановился на Лизе. И она нахмурилась.

– Ты забираешь Лизу?

Я всерьёз удивилась.

– Конечно. Или тоже предлагаете оставить её Ольге, как переходящее знамя? Это моя дочь.

– И куда ты собираешься?

– Домой, – отрезала я. И, наконец, смогла протиснуться к выходу.

– Юля, тебе нужно обсудить это с Васей!

– Пошёл он… – в сердцах выдохнула я. – Ваш Вася.

Я хотела посадить дочку в коляску, но Тамара Борисовна едва ли не кубарем скатилась с крыльца и вцепилась в ручку.

– Юля, это не только твой ребенок! Ты не имеешь права забирать её из дома!

Лиза, не привыкшая к крикам, начала хныкать от страха. Я прижала дочь к себе. А свекрови сказала:

– Обсудим это в суде.

Коляску пришлось оставить. Свекровь никак не хотела от неё отцепляться, я мысленно махнула рукой и выскочила за калитку с ребенком на руках. Быстрым шагом направилась по улице. Я знала, что Тамара не кинется меня догонять, побоится дальнейших пересудов соседей. Так и получилось. Она выглянула, постояла в нерешительности, после чего скрылась за своим забором. Мне стало немного спокойнее.

Дома мне не особо обрадовались. Мама сначала не поняла, что я пришла с вещами и насовсем, думала, что в гости явилась, и то не вовремя. У мамы новый муж, подросший сын, а тут ещё я. С её внучкой. А какая может быть внучка у цветущей, молодой женщины?

– Ты не в своем уме? – зашипела она на меня, когда мы оказались с ней с глазу на глаз на кухне. – Ты ушла от мужа?

– Это он от меня ушёл, – ответила я, глядя маме прямо в глаза. – Завёл себе другую. Так что, в том доме мне больше нет места. Пришлось уходить.

– Сюда?

– Я здесь прописана, если ты не забыла. Это и мой дом тоже.

Мама уперла руки в бока, обреченно вздохнула.

– Юля, это всё так некстати.

– Тебе всегда дети с их проблемами некстати, – нетерпеливо отмахнулась я от неё. Прошла в кухню, стала готовить для дочки кашу.

– Ты собираешься здесь жить?

Я решительно кивнула.

– Да.

– Как ты себе это представляешь? Мы с Вовой, Макс, ты с ребенком.

– Понятия не имею, – якобы безразлично пожала я плечами. – Разместимся как-нибудь. Макс переедет к вам в комнату.

– Что?! Не будет этого. Нам с Вовой нужно личное пространство.

Я обернулась от плиты, на мать взглянула. И с намеком проговорила:

– Если твоему Вове нужно личное пространство, то почему бы ему не снять жильё? Для себя и своей любимой женщины. На съёме личного пространства у вас будет хоть отбавляй.

– Ты приехала испортить мне жизнь, – выдохнула мать, глядя на меня, как на врага. – Не смогла удержать мужа, и приехала порушить мою семью.

Я лишь устало вздохнула.

– Думай, что хочешь. У меня своих проблем полно. И да, я буду жить здесь, – повторила я настойчиво, пресекая все дальнейшие разговоры. – Потому что имею право.

Развели нас с Васей быстро. Думаю, без особой договорённости со стороны его родителей не обошлось. Делить нам, в плане имущества, было нечего, разговаривать не о чем¸ единственное, что связывало, это ребенок. Но всё решилось подозрительно легко. Я боялась того, что Вася, под давлением родителей, станет настаивать на том, что в его доме для дочки созданы куда более комфортные условия для проживания и воспитания, чем у меня, нищей, безработной молодой мамы. Но всё обошлось. Суд постановил проживание ребенка со мной, назначил мужу алименты, а ещё право видеться с ребенком каждые выходные. Если честно, я боялась сказать слово или выдвинуть ещё какие-то условия, ведь всё складывалось лучшим для меня образом, и я была серьёзно удивлена. Я радовалась, и в то же время боялась этой радости.

По окончании суда мы с уже бывшим мужем неожиданно столкнулись на лестнице, с глазу на глаз. С тех пор, как я уехала из его дома, прошло полтора месяца, и за это время мы не встретились и не поговорили, ни разу. Просто потому, что Вася ни разу не пришел. В тот день, уходя с ребенком и сумкой вещей на плече, я, как наивная дурочка, ещё верила, что муж кинется за нами следом, захочет вернуть, забрать из квартиры моей матери, но Вася так и не появился. Ни в этот день, ни через день, ни через неделю. Даже через месяц не пришёл. Признаться, пережить столь сильный удар по самолюбию, было очень трудно. Раз в неделю за Лизой приезжали бабушка и дедушка, шли с ней гулять, и я в первый раз сильно переживала, отдавая им ребенка. Знала, что в машине их ждет Вася, и, получается, что не отдать им дочку, я не могу. Он ведь отец, он имеет право с ней общаться. Просто меня он видеть не желает. Видимо, я ему серьёзно чем-то насолила или не угодила. В то, что Вася чувствует свою вину, я не верила. Не прошло и месяца, как весь город заговорил о его отношениях с Ольгой, и, что самое неприятное, заговорили так, словно все и ждали подобного исхода. Мол, наконец, всё правильно, так, как и должно было сложиться. А я и наш ребенок в Васиной жизни – ошибка.