– Не обращай на них внимания, это – часть игр, в которые он пытается играть.

Я оборачиваюсь, глядя на него снизу вверх:

– Он не может всерьез думать, что я буду безмолвной идеальной статуей.

Глаза Кэпа скользят по моему лицу.

– Если он это сделает, мы быстро это исправим.

Я долго смотрю ему в глаза, потом он отступает и показывает в сторону ванной.

– Я тебе скажу, если еду привезут, а ты все еще будешь там.

Он отворачивается и идет к балконным дверям.

– Кэп.

Он оглядывается через плечо.

– Спасибо тебе. Я знаю, ты не согласен, но ты не должен был этого делать.

Он грустно улыбается.

– Ты права, я не согласен.

Я тихо смеюсь и иду в ванную, но останавливаюсь у двери. Оглядываюсь через плечо, и мой рот сжимается: обнаруживаю, что он смотрит на меня, потрясая телефоном в воздухе.

– Я звоню ему, – тихо говорит он. – Прими душ, я введу тебя в курс дела, когда ты выйдешь.

Я не отвечаю и иду прямо в ванную. Я закрываю дверь, кладу нож и айпод на стойку, затем включаю воду и вхожу в одежде, холодная вода и все такое.

Это безумие.

Браки по договоренности и многолетние союзы. Это чушь собачья. И все потому, что мертвый человек дал обещание, которое не смог сдержать.

Я снимаю с себя промокшую одежду и бросаю ее на стеклянный пол. Я не знаю, как долго я стою под струями воды, потом раздается легкий стук в дверь.

Сначала я игнорирую его, но он становится все громче и громче, и я замираю.

А потом снова стучат, но это не рука по дереву – это металл.

Я не выключаю душ, но медленно выхожу и заворачиваюсь в полотенце.

Стук становится громче, сильнее, настолько, что дерево сотрясается от удара о раму.

Я достаю свой нож и медленно обхватываю пальцами ручку.

Нож все еще в руке, я медленно поворачиваю замок.

Стук начинается снова, и я готовлюсь толкнуть ее, чтобы открыть.

– Отойди от этой двери! – внезапно кричит Кэптен. – Какого хрена ты, по-твоему, делаешь?!

– Мне нужно… – отвечает другой голос, но его прерывают.

– Тебе нужно, блядь, свалить, – требует Кэп.

– Скажи ей, чтобы открыла дверь.

– Оставайся внутри, Рэйвен.

Моя губа дергается.

– Мне нужно убедиться, что она там… одна.

У меня отвисает челюсть, и Кэптен издевательски смеется.

Я быстро вытираюсь и надеваю нижнее белье и рубашку, которую дал мне Кэптен.

– Ты думаешь, после всего сегодняшнего дерьма она уже была бы там с ним? – медленно произносит Кэп.

– Я…

– Уходишь. Ты, блядь, уходишь.

Я рывком открываю дверь и пристально смотрю на громилу передо мной.

Его глаза обращаются ко мне на мгновение, а потом он быстро переводит их за мое плечо.

Значит, никакого уважения со стороны охраны Грейвена. Будем знать.

– Мисс Брейшо.

– Отвали, делай свой осмотр и убирайся. – Я протискиваюсь мимо него, хватаю одеяло с маленького стульчика и выхожу на балкон.

– Его здесь нет, – говорит ему Кэп. – А теперь возвращайся к своему боссу и доложи об этом. Будь уверен, ему сообщат, что тебя надо уволить первым.

Проходит несколько мгновений, а затем хлопает дверь.

Кэптен выходит на балкон всего через несколько секунд, держа в руке боксеры.

Я беру их, быстро надеваю и бросаю дурацкое одеяло на пол.

– Вот чем мы теперь будем наслаждаться.

– Похоже, – говорит он. – Я это улажу.

Я киваю, отводя взгляд. Я знаю, что он это сделает.

Раздается легкий стук в дверь, и Кэп быстро оглядывается через плечо, а потом снова смотрит на меня.

– Знаешь что, я не голоден.

– Я тоже.

Я иду за ним внутрь и стою в стороне, пока он открывает дверь и велит персоналу отнести еду обратно на кухню.

Когда он закрывает дверь и поворачивается ко мне, мой взгляд скользит к дивану-кровати, которую он, очевидно, приготовил для себя, пока я была в душе.

Я хмурюсь:

– Тебе не обязательно спать там.

– Я знаю.

– До сегодняшнего дня было не обязательно.

Он кивает, переводя взгляд со своей импровизированной кровати на меня.

– Ты права. Но сегодня многое произошло, Рэйвен. Я думаю, тебе нужно провести хотя бы одну ночь в постели наедине со своими мыслями.

– Да, а что нужно тебе, Кэп? – спрашиваю его я.

Он облизывает губы, зная, что это важный вопрос.

– Мне нужно убедить себя, что я не предал своего брата, и я не могу сделать это, ложась рядом с тобой в первую же ночь.

Глубокая боль разливается у меня под ребрами, и я отворачиваюсь, иду к кровати и забираюсь под одеяло.

– Если он и чувствует себя преданным, он ненавидит за это себя.

– Да.

Кэптен проскальзывает под свое одеяло, уставившись в потолок.

– Это хуже всего.

Да.

– Мы завтра идем в школу?

– Мы сказали, что идем, но я думаю, что не стоит.

– Согласна. – Я смотрю в стену. – Мы также сказали, что впустим Коллинза снова, не проломив ему голову, можем ли мы не делать и этого?

– Он не переступит черту.

– Я не знаю, он многое потерял сегодня, на его взгляд. Он либо свалит к чертовой матери, либо нет.

– Он потерял жизнь, которую, по его мнению, заслуживал, как мы и предупреждали. Если он создаст проблемы, у него не будет шанса найти другую.

Мы оба долго молчим, а потом я говорю ему:

– Знаешь, несмотря на все это сомнительное дерьмо, сегодня я прониклась уважением к твоему отцу.

Кэп смотрит в мою сторону, легкая складка появляется у него на лбу.

– Мы оба были в его руках в течение многих лет. Он мог бы устроить брак, когда мы были маленькими, но он этого не сделал. – Я пожимаю плечами. – Иметь все, что, как он думал, он хотел, не стоило того, чтобы потерять тебя.

– А теперь он, возможно, потерял всех нас.

Я киваю:

– Он должен понимать, что вы трое – больше того, чем он мог бы когда-либо стать, держу пари, это все, чего он хотел. При возвращении домой он был словно выброшен обратно в мир, которого он не видел так давно, что он запутался. Может быть, ему нужно время, чтобы разобраться во всех изменениях.