— Никого не волнует, что я делаю для города, — наконец сказала она.

— Потому что люди о тебе не знают, — с большей уверенностью, чем испытывал, ответил я. — Для них "патриций" — безликое зеркальное яйцо, внимания которого надо слегка опасаться, а встреч — избегать. Наши добрые граждане слишком озабочены проблемами Гильдий, чтобы заморачиваться ещё и тобой.

Патриция поёжилась.

Стояла обычная, слегка душноватая и жаркая, как финская баня, ночь. А она сидела в своей вязаной шерстяной кофте и ёжилась.

Я обнял девушку за плечи и слегка прижал к себе. Патриция на миг напряглась, а потом расслабилась и подвинувшись мне под руку, положила голову на плечо.

Труффальдино, вместе с бабочкой, скрылись из вида, а мы тихонько сидели и слушали журчание ручейка...

То был краткий, но такой необходимый нам обоим период покоя. Пара минут, когда можно привести мысли в порядок и подумать о вечном.

Кстати о вечном...

— Так ты поможешь мне переправиться на Клоаку Дьявола?

Патриция отодвинулась так резко, что я пошатнулся.

— А зачем тебе?

— Хочу разузнать о Деннице как можно больше. Мне нужно отыскать его слабое место, его тайное желание.

Патриция фыркнула, как давеча Труффальдино.

— Для этого далеко ходить не надо. Просто подумай.

Я вздохнул.

— Знаешь, я себе уже всю голову сломал. Может, просто расскажешь?

— Денница — нефилим.

— То есть, изгой у тех и у других. Это я уже знаю. Что дальше? Он жаждет заслужить уважение папаши-страшного-демона? Хочет, чтобы его любила мамаша — прекрасный ангел?

— А ты почти угадал, — Патриция ухмыльнулась и поболтала ногами в воздухе. — Его мать, демонесса Люцифуг, занимает очень высокое положение при Дьявольском Дворе Ассиах. Фактически, она является первым лицом в Иерархии Сатариал, и третья после Архидемонов Дьявольской Короны Чолом Йосодот.

Я сделал вид, что пытаюсь вытрясти воду из ушей.

— Слушай, нельзя ли как-то попроще?

Патриция вздохнула, на мгновение лицо её приобрело задумчивый вид...

— Если проще, то маманя Денницы занимает то же место при дворе Архидемона, что и господин Фаберже при короле Заковии.

— А, так она казначей?

— Она — демонесса.

— А это значит?..

— Тех, кто не платит налоги, она ест.

— Какая самоотверженность. Никакой заботы о фигуре...

— Ой, перестань паясничать. Я серьёзно.

— Ладно, вернёмся к Деннице. Его мамуля — крутая дамоч... то есть, демонесса, и он из кожи вон лезет, чтобы заслужить её внимание, уважение, любовь... нужное подчеркнуть. Сынуля пускается во все тяжкие, двурушничает за обе команды, и ждёт, когда его усилия кто-нибудь оценит.

Я помолчал. А потом тяжело вздохнул и ссутулился.

— Слишком предсказуемо. Никакой интриги — один Фрейд. Наверняка есть что-то ещё. Может, он крепко накосячил — совершил безвозмездный добрый поступок, например. Подал милостыню, погладил щенка, перевёл старушку через дорогу? И спрятался в Сан-Инферно, чтобы избежать Страшного суда?..

— Мне он сказал, что его назначили, — пожала плечами Патриция. — Вместо Поганца и Золотка.

— А документы он тебе показал? — с некоторых пор я уделяю огромное внимание подписанным бумажкам.

— Разумеется. За кого ты меня держишь?

Ладно, проехали. Демангел здесь на официальных харчах, и в принципе, действует в рамках своих должностных обязанностей. Здесь не подкопаешься.

Остаётся одно...

— Так у тебя есть доступ к Клоаке Дьявола? — спросил я Патрицию.

Девушка покачала головой.

— Даже если б и был, я бы не стала тебе помогать.

— Но почему?..

— Я уже говорила: Денница знает обо мне.

— Гнилая отмазка.

— Нет, не гнилая! — Патриция вскочила. — Он может сообщить обо мне домой! И тогда... — она вдруг захлопнула рот. Словно застегнула молнию. И уставилась на меня своими чёрными козьими глазищами. — Уходи, Макс, — она толкнула меня в грудь. — Даже то, что я с тобой разговариваю, уже — нарушение договора.

— То есть, ты всё-таки ЗАКЛЮЧИЛА с ним сделку.

— ДА! — она вновь запахнула кофту и потупилась. — Да, заключила. У меня не было другого выхода. Если обо мне узнают там, в Ассиах... В общем, Денница обещал не сдавать меня, пока я закрываю глаза на его делишки.

— Но он разрушит город.

— Да, — меланхолично кивнула девушка. — Рано или поздно, так или иначе.

— И ты всё равно не собираешься его остановить?

— Не могу.

Она отвернулась.

— Но хотя бы подскажи...

— Нет. Я и так слишком разоткровенничалась.

— Почему ты не можешь вернуться домой?

Патриция вновь прожгла меня раскалённым, как паяльник, взглядом.

— Уходи, Макс. И... Береги себя, ладно? Денница — совсем не тот противник, к которым ты привык.

— Ничего, я как-нибудь справлюсь, — я усмехнулся, а потом обнял Патрицию и поцеловал в лоб. — Ты тоже береги себя. И готовься: настанет день, когда ты выйдешь отсюда без зеркального шлема и посмотришь на мир широко раскрытыми глазами.

Девушка отстранилась.

— Я и так делаю это каждую ночь. В чём разница-то?

— Ты знаешь, что я имею в виду, — я махнул рукой и открыл дверцу в её кабинет.

Труффальдино упорхнул, Патриция осталась в садике, так что возвращаться на улицы города мне предстояло в одиночестве.

Я тяжело вздохнул.

Не то чтобы я боялся остаться один. Просто... Нет, не буду сейчас об этом.

Тряхнув головой, я оглядел кабинет и заметил... Видел-то я её всё время — трудно не заметить кусок бумаги, покрывающий всю стену. Но сейчас...

Поджав губы, я задумчиво подошел к карте и вгляделся в переплетение улиц.

Полезная вещица. Может помочь в поисках тех, кто мне нужен.

Повинуясь порыву, я вскарабкался на стул и принялся срывать карту с гвоздиков.

Задача усугублялась тем, что весь лист был буквально истыкан булавками, флажками и стикерами, и когда я тряхнул его, всё это добро посыпалось на пол.

Чёрт.

Патриция НЕНАВИДИТ беспорядок...

Поспешно сложив карту в небольшой прямоугольник, я сунул её в карман пиджака... И чуть не подскочил, когда к пальцам прилипло что-то мягкое и слегка влажное.

Фонци! Я совсем забыл о нём, после того стащил из кухни "Чистилища". Губка пригрелся в моём кармане и уснул. А теперь проснулся — никому не понравится, когда тыкают в пузо.