— Вот уж хренушки.

При одной МЫСЛИ о том, что надо снова вступить в контакт с оголённым проводом, меня забила дрожь. Крупная, как дырки в авоське.

— Давай, — настаивал крылокош. — Только медленно.

— Чтобы меня в два раза дольше штырило?

— Попробуй.

— Ладно. Но только ты первый.

— Опыты на животных противогуманны.

— А на людях, значит, нет?

— Ты не человек.

Я коротко поразмыслил.

— Тоже верно.

Покрепче прижав к себе кота, я зажмурился и сделал ме-е-едленный шаг в стену.

Да, осы всё равно кусали. Но не так свирепо, как в первый раз.

У кота вся шерсть встала дыбом, а перышки в крыльях начали потрескивать.

— Давай уже, двигай ластами, тихоход... — прошипел Труффальдино.

И мы оказались на той стороне.

В геометрически выверенном парке, с подстриженной по линейке травой и фигурными листиками на деревьях.

Я оглянулся. Стена была на месте. Такая же чёрная и на вид совершенно неприступная.

— И что, вся стена обладает такими свойствами?

— Нет, только это место.

Вырвавшись из моих рук, крылокош сидел на посыпанной белым песком дорожке и лихорадочно вылизывался. Из-под розового язычка летели большие синие искры.

— И откуда ты о нём знаешь?

— Я много чего знаю.

Я потерял терпение. Нет, я понимаю: с друзьями так не поступают. Но если вам когда-нибудь приходилось общаться с котами — вы проявите ко мне великодушие...

Схватив крылокоша за шкирку, я поднял его в воздух и хорошенько встряхнул.

— Хватит говорить загадками, — шепотом заорал я. — Хватит ставить на мне опыты. Хватит вести себя... Как кот. Побудь для разнообразия человеком. Пожалуйста.

— Его сделали эцило-о-опы, — проблеял болтающийся в воздухе крылокош. — Чтобы шастать в город. За вы-ы-ы-пивкой.

Я поставил его на травку.

— Чего?..

— Ну понимаешь, казармы довольно далеко от входа, — избавившись от моих рук, Труффальдино опять принялся яростно вылизываться. — Вот они и попросили донью Карлотту устроить для них калиточку...

— Чтобы шастать за выпивкой? — тупо переспросил я.

— Ты обратил внимание, сколько с той стороны винных лавок?

— Нет. В смысле, я думал, что так в городе везде.

— Поверь. ЗДЕСЬ их просто ненормальное количество. А всё потому, что эцилопы — тоже люди.

— Горгониды. В основном.

— Я так и сказал.

А я подумал вот о чём.

Спрессованная из физического времени стена... Да мне даже ВООБРАЗИТЬ такое сложно!

А потом в этой стене делают... "калиточку". Просто для того, чтобы не давать крюка до парадного входа.

Я потряс головой.

Никогда. Никогда я не смогу понять всего, что здесь происходит.

Но ведь в этом-то и весь цимес, как сказал бы Крючкотворс.

Можно потратить не одну жизнь, исследуя это удивительное место, а потом пойти в бар и выпить текилы.

— Ну что, пошли к патрицию? — крылокош привёл себя в порядок и взлетел мне на плечо.

Я огляделся, пытаясь сориентироваться.

Справа виднелись зеркальные купола — стоянка эцилопов. Слева тянулось прямоугольное озеро, в котором плескались совершенно обычные рогатые утки и фиолетовые, с розовыми крыльями, лебеди.

Я усмехнулся. Патриция наверняка бесится от того, что не может выпустить в этот пруд квадратных уток и прямоугольных лебедей.

— Нам туда, — я заметил среди строго треугольных ёлок знакомый павильон, и бодро потрусил к нему.

— Попасть на Клоаку Дьявола?.. — Патриция возмущенно взмахнула руками. — Да ты с ума сошел.

— Это и так понятно, — промурлыкал Труффальдино. Теперь он устроился на коленях — точнее, на плотной шерстяной юбке, под которой девчоночьи колени лишь слегка ПОДРАЗУМЕВАЛИСЬ — и не переставая мурчал. — С ума он сошел ещё до нас. Теперь он уже далеко-о-о.

— Вы всё перепутали, — я даже не пытался устроиться на пыточном гостевом стуле. Ещё в прошлый визит я заметил у стены диванчик. Просто он был доверху завален стопками бумаг. Розарио бы сюда, — кольнула ностальгическая мысль, пока я сбрасывал всё, что на нём было, на пол. Уж он-то навёл бы идеальный порядок... — Безумным я стал ещё до вас. А теперь, если вы мне не поможете, ТОЧНО сойду с ума.

— И с каких это пор Великому Безумному Максу нужна помощь? — кисло осведомилась Патриция.

— С тех самых, как в нашем любимом Сан-Инферно появился один паршивец, с которым я — пока — не могу справиться.

— То есть, ты признаёшь, что не всесилен, — в глазах девчонки мелькнуло затаённое торжество.

Она мне поможет, — подумал я. — Поломается для виду, набьёт себе цену... А потом поможет.

Просто будь паинькой, Макс, и не лезь в бутылку.

— Конечно не признаю, что за глупости! — я возмущенно фыркнул. — Я сказал "пока". Потому что обязательно придумаю, как с ним справиться.

— То есть, помощь тебе не нужна, а ко мне ты заглянул просто поболтать.

Чёрт. Почему я не следую собственным советам?..

— Патриция, послушай, — я вытянул ноги и заложил руки за голову. Интересно: почему именно ЭТУ девчонку мне доставляет удовольствие провоцировать на конфликт?.. — Узнать подноготную Денницы и в твоих интересах ТОЖЕ.

— С чего бы?

Сегодня на ней не было косметики. Только огромные очки в толстой оправе, пушистая кофта и такая толстая и просторная юбка, что запросто могла служить спальным мешком.

— Потому что он задумал разрушить Сан-Инферно.

— Ха. Ха. Ха. Это можно сказать о ЛЮБОМ из добрых жителей нашего города.

— Ты и сама знаешь, что не права.

— Я не права?..

— Денница — другой, — я сел прямее. — Он лживый, несносный, а самое главное: он УВЕРЕН в том, что имеет право делать всё, что захочет.

— Ты в зеркало давно смотрел?

Я закатил глаза.

— Послушай, он отобрал мой клуб.

— Который ты выиграл у Эроса Аполлона.

— Да, но я выиграл его ЧЕСТНО. А Денница просто всех обманул.

— Тебе будет трудно в это поверить, но у вас с Денницей ЧЕРТОВСКИ много общего, — Патриция взяла карандаш и принялась водить им перед носом кота, а Труффальдино стал ловить его лапками. — Вы оба — возмутители спокойствия. Вы — песчинки в...

— Да, да, я помню. В отлаженном механизме города. Но знаешь, иногда приходится выбирать МЕНЬШЕЕ из зол.