но Мел решительно поднимает руку. Это её история, и она расскажет всё до конца. Мы прикованы к месту, не сводим с Мел глаз, а в её зрачках отражаются языки пламени нашего костра.

* * *

Одного чуда, однако, было мало. Забавно, как быстро нечто удивительное и невероятное теряет блеск. Признания недостаточно, если вы жаждете поклонения. Сцену снова тщательно приготовили и призвали лучшего чернильщика Сейнтстоуна, чтобы сделать мэру татуировку. И когда все собрались на площади, мэр торжественно принял наказание за преступника. За вину было заплачено чудом. Однако и этой жертвы оказалось мало. Спустя неделю мэр снова предстал перед горожанами и предъявил новое чудо. Метка, при всех вычерненная на его коже вместо кожи преступника, бесследно исчезла.

* * *

Оскар резко втягивает воздух, и шипящий звук разрушает магию слов. Мел обводит нас взглядом – перед нами опять просто Мел, не рассказчица. Остальное она договаривает очень спокойно, как будто растолковывая непонятное друзьям:

– Его следующей жертвой должна была стать Леора. Я могу лишь предполагать, каким образом мэр собирался привлечь внимание к метке вóрона – знаку забытых. Ему помешали, план не осуществился, потому что общее собрание прервали. Случилось страшное: неизвестный вломился в дом и украл кожаные книги. Книга из кожи человека – символ вечно живущей души. Украсть такую книгу – всё равно что похитить человека. Уничтожить же её – всё равно что совершить убийство. Никто в Сейнтстоуне не способен на такое отвратительное преступление. Но есть и другие. И они могли бы решиться. – Мел впивается в слушателей острым взглядом. – Мы знаем, что это преступление – дело рук Саны, и пришли её остановить.

– Её нужно остановить, – усталым эхом отзываюсь я. – Новое учение Лонгсайта впервые за многие годы отвлекло людей от ненависти к пустым. Сейчас самое время искать мира.

Я вопросительно смотрю на Мел: в нашей истории ещё многое осталось невысказанным – её сны, пророчество сестёр, моя стремительно проявляющаяся метка. Однако она чуть заметно качает головой.

– Завтра мы пойдём в Фетерстоун и скажем всё, что сочтём нужным. Захочет ли слушать нас Сана – другое дело.

Некоторое время все задумчиво молчат. А потом Тания наконец кивает:

– Если есть хоть малейший шанс заключить мир, нельзя его упускать. Но Сана очень далеко зашла в своей ненависти. Мы знаем, на что она способна.

– И всё же мы попробуем, – отвечает Мел. Рассказчица сонно трёт глаза. – Леора, нам надо поспать, впереди много работы.

– Утром я сам отведу вас к ней, – поднимаясь, произносит Оскар.

Мел улыбается мне, хитро приподняв брови, и шепчет, когда мы вдвоём идём к нашей постели из веток:

– А он храбрый, твой Оскар.

Укладываясь спать, я с наслаждением позволяю словам Мел кружиться у меня в голове: «Твой Оскар».

Глава двадцать пятая

Ранним утром в лесу всякий путник – чужак. В рассветные часы острее всего чувствуешь, что человеку в чаще не место: здесь резко вскрикивают и выводят музыкальные трели птицы, бесстрашно скачут белки, а у тропинки неподвижно замерла лиса, дожидаясь, пока мы пройдём мимо, шумно протопаем ногами. Фазан не обращает на нас внимания, а сорока смело порхает над головами, и мое сердце бьётся быстрее под шелест её крыльев.

По пути Мел собирает тонкие, короткие веточки и складывает их в походный мешок. Когда мы переходим вброд реку, рассказчица передаёт поводья своей лошади Оскару и, будто не замечая удивлённых взглядов, зачерпывает воду ведром, которое прихватила у лесной лачуги Тании и Соломона. И дальше мы с Оскаром ведём в поводу лошадей, а Мел бредёт, покачиваясь под тяжестью ведра. Мы совсем близко, почти на месте.

* * *

Когда мы подходим к городу, Фетерстоун ещё спит.

На бледно-розовом небе алеет рассвет. Мел поднимается на холм, на вершине которого всегда горит огонь. С каждым её шагом в ведре плещется вода. Почти у самого костра Мел оборачивается и бросает взгляд на город. Она стоит, крепко упершись в землю, держа в руке ведро с водой, а за её спиной яростно пылает негасимое пламя. Мел сейчас будто огненное божество, предостерегающее и вершащее суд.

Страж, хранитель ночного костра, приближается было к Мел, но, увидев её метки, убегает вниз по склону, в город. В огненном зареве рисунки на коже Мел рассказывают историю Сейнтстоуна. Тёмные линии чернил будто расплавленный металл, из которого выкуют оружие, будто серебро в плавильном тигеле. Как война и как мир.

Вместо разъярённой толпы, которую я уже видела в своём воображении, из города медленно выбираются одинокие любопытствующие и молча останавливаются у подножия холма, не сводя насторожённых глаз с Мел и с нас с Оскаром.

В первый ряд протискиваются дети.

А Мел времени не теряет. Не стоит на холме, дожидаясь зрителей. Она занята делом. Поставив ведро с водой на землю, рассказчица вытряхивает из заплечного мешка собранные веточки и строит из них небольшие пирамидки. Вскоре рядом с ней на земле вырастают попарно сложенные кучки веток, будто терпеливо чего-то ожидающие.

Любопытные голодные ребятишки подбираются ближе. К лицам с метками они успели привыкнуть, однако сейчас им предлагают кое-что новое – развлечение, и малыши, затаив дыхание, ждут, что же будет.

Не говоря ни слова, не глядя на обращённые к ней детские лица, Мел вынимает из костра ветку, а свободной рукой наполняет фляжку водой из ведра. Она медленно обходит сложенные из веток пирамидки: одну в каждой паре поджигает пылающим концом ветки, а другую поливает из фляжки. Горки одна за другой рассыпаются, и дети вскрикивают то весело, то разочарованно, встревоженные тем, как упорно Мел разрушает только что построенное.

Придвинувшиеся ближе родители с недоверием смотрят на отмеченную незнакомку, которая играет с огнём, – они тоже не в силах оторвать глаз от размеренного танца огня и воды в её руках.

Мел описывает ещё один круг, растаптывая крошечные костры и раскидывая кучки мокрых грязных веток. Дети не знают, присоединиться ли к разрушительнице или пожаловаться на неё родителям, маленькие зрители с осуждением кривят губы, однако никто не решается остановить странное действо.

На холме уже собрался почти весь город. Вот и Сана: она стоит в последних рядах. Руки скрещены на груди, голова чуть склонена набок, плечи развёрнуты – она будто бы говорит своим видом: «Я уверена в себе, я лидер, неважно, кто приходит в город, главная здесь всё равно я!» О да, жители послушаются Сану, а она вполне может отдать приказ наброситься на Мел. При взгляде на Сану у меня мороз бежит по коже, и я лишь надеюсь, что Мел действительно