Шрифт:
Закладка:
Он протянул мне три сотенные купюры вечнозелёных американских рублей из той скрутки. Взяткой это не было, ну а играть в честного дядю Стёпу, когда в кошельке осталось всего пятьдесят тысяч старыми деньгами, я не собирался. Слишком долго я для этого прожил. Да и ещё неизвестно, дадут ли в этом месяце вообще зарплату или нет.
— Не помешают, — согласился я. — Но главное, Витя, теперь всегда ко мне иди, если проблемы. Видишь, обещал — сделал.
— А ты к нам иди, без базара, — Витя кивнул. — Случиться может всякое, а менту не все двери бывают открыты.
— А ты сечёшь, Витька.
Сумку с оружием я забросил в багажник отцовской машины. Там был ПМ, он должен быть неплохим, если не китайский, надо проверить. И тот укороченный калаш — тоже не из Китая, а советский, в отличие от больших автоматов.
Да и патроны будут к месту, даже к табельному, бывает, не помешают неофициальные боеприпасы. У всех оперов в это время был свой личный боезапас на всякий пожарный. Ну и парочку стволов можно тоже отложить, а то спустят сверху новый показатель — количество изъятых единиц оружия, а у меня уже будет, чем делиться.
Но сейчас табельное оружие никто мне не даст, пока официально идёт реабилитация, ещё дней десять как минимум. И нельзя забывать, что пока я разбирался с проблемой Орлова, настоящий заказчик убийства отца никуда не делся. А он, судя по тому, как легко идёт по трупам, чувствует, что я дышу ему в затылок. И раз в меня стрелял Кузьмин, то и тот, кого я искал, может нанести удар в любое время.
И не только в меня.
* * *
Сан Санычу сегодня повезло. Мало того, что он спокойно балдел дома, пока я носился по городу, так и ужин я ему устроил королевский, не каждый пёс-чемпион с богатой родословной сегодня так хорошо питался, как он. Хотя у Сани в родословной одни ментовские псы, я узнавал, ещё с советских времён тянется эта линия служебных собак.
Но псу не так и важно, чем его кормили, его радовал сам факт ужина. А пока он ел, глотая всё кусками, я позвонил Туркину, и мы забились с ним встретиться завтра с утречка.
Потом побрился, погладил джинсы через влажную марлю, чтобы не сжечь их старым чёрным утюгом. Включил было телевизор фоном, но на ОРТ показывали «Час Пик», где ведущий о чём-то расспрашивал Егора Гайдара, а по РТР шёл занудный «Клуб губернаторов», и дальше я переключать не стал, а просто выключил.
— Ну что, Саня, — позвал его я, когда закончил принаряжаться и нашёл одеколон в шкафу. — Гулять?
Его упрашивать не надо. Пёс уже через секунду скулил от счастья, прыгал в прихожке и совал мне в руки поводок.
Правда, его тянуло на пустырь, но я пошёл по городским улицам, в сторону прокуратуры. По пути добрался до телефона-автомата, по памяти набрал номер кабинета следаков.
— Слушаю, — отозвался чей-то усталый голос.
— А Ирина Полежаева ушла?
— Ещё нет. Позвать?
— Не надо.
Будто целая вечность прошла после разговора со следачкой Ириной, когда я обещал с ней встретиться и обсудить разные вопросы, которые касались дела убитого следователя Верхушина. Если бы зареченские не напали бы на Орлова, уже бы повидался с ней днём.
Да и заодно хотел проводить её, а то кто знает, на что способен убийца. И если он подловил тёртого калача Верхушина, то и неопытную девочку легко бы обвёл вокруг пальца. Да и она, в отличие от него, вряд ходила с пистолетом.
На улице темнело, люди, шедшие с работы, торопились попасть домой. Молодёжь шла группками, о чём-то весело перешучиваясь и отсвечивая огоньками сигарет, поток машин ослабевал. Даже подумать странно, что сегодня весь город мог бы стоять на ушах после разборки со стрельбой. Но сейчас на улицах тихо.
Я прошёл мимо оптического завода, внимательно осматривая площадь, но тётя Маша уже ушла домой со своей торговой точки, а с самого завода по домам расходились рабочие. Здание ГОВД я обошёл стороной, чтобы не пересечься с руководством, и вскоре добрался до прокуратуры.
У крыльца курили молодые помощники прокурора и его зам. По именам я их не помнил, пересекались редко, да и различал их плохо — будто все на одно лицо. Помощники так вообще, просто сидели и перебирали бумажки, проверяли на их соответствие законности и прочей бюрократии. На происшествия не выезжали и с нами никак не контактировали.
Лишь иногда изредка наведывались в ГОВД с очередной надуманной и спущенной сверху проверкой. Проверяли ИВС, обезьянник, журнал доставленных и регистрационную документацию в дежурке. Потом испарялись и где-то в недрах своих кабинетов писали справку по шаблону, а потом, спустя недельку-две, в ГОВД на имя начальника приходила бумажка из городской прокуратуры за подписью прокурора — представление о выявленных нарушениях законности с требованием немедленно устранить и наказать виновных. Работа у них такая, что ж…
А тема их разговора сейчас была понятная — ночью убили Олега Верхушина, которого они хорошо знали, и вот прибыла комиссия из области по этому поводу. Завтра и к нам нагрянут, но мне пока не придётся перед ними отвечать, я же, вроде как, уехал на реабилитацию.
Больше ничего, ведь самой крупной и кровавой разборки в городе за всю его историю так и не случилось. И уже это грело мне душу.
— Вот навсегда запомнил, — говорил один из помощников, — когда только сюда пришёл, меня прокурор, тот ещё, старый, послал к Верхушину за подписями в акте, а тот сидел, что-то печатал на машинке, да как рявкнет — Марфа Ивановна! Возбудите! А та ему кричит в ответ из своего закутка из коридора — уже возбудила!
— Да-да-да, сам-то он к делопроизводителю не ходил, — закивал второй и засмеялся. — Просто кричал в коридор, возбудите да возбудите, чтобы она ему номер дела присвоила. Поначалу угарали, ха-ха… эй, это же ты Васильев? Из УГРО?
— Уже знаете, — я подошёл ближе, придерживая собаку.
Тот от громкого окрика про «возбудите» чуть занервничал поначалу, но успокоился, когда я его погладил.
— А правда, что ты того мужика прям в глаз пальнул? И попал?
Они переглянулись. Такое им представить сложно, они-то