Шрифт:
Закладка:
— Пей, — её голос смягчился, но звучал требовательно. Я молча принял мягкую ёмкость, сделал пару маленьких глотков и закашлялся от неожиданно резкого, алкогольного и ягодного вкуса.
Протянул бурдюк обратно, она качнула головой:
— Пей, — строго повторила она. — Тебе сейчас это нужно.
Я с сомнением согласился, опрокидывая в себя ещё этого крепкого вина. Внутри разлилось тепло, и я почувствовал, как перегруженные долгим напряжением и страхом мышцы начали расслабляться, поднывая и покалывая кончики пальцев. Голове стало легче, мысли возвращались к своим звучным голосам, и даже язык стал гибче.
Прочувствовав это на себе, мне стало ясно, для чего бабка отпаивала медовухой и вином некоторых особенно тяжёлых раненых.
— Благодарю. Так и правда проще, — я даже попытался улыбнуться девушке, повторяя свой жест. На этот раз она приняла бурдюк и, кивнув, молча отошла к костру.
Я повернулся к чемодану, постепенно приходя в себя.
— Собирайся. Морель отведёт тебя в поселение, — неожиданно произнесла Гия, не оборачиваясь и ввергая меня в замешательство. У меня внутри в мгновение всё вскипело.
Да она ума лишилась?! Сейчас отправлять меня куда-то? Нет, я помню о своей просьбе, но в иной ситуации. Волна возмущения пронеслась по всему моему естеству, расшевелив память и знания о том, кто я, каков мой путь и к каким решениям я пришёл уже за сегодняшний день.
— Нет, — отрезал в ответ и сам подивился своему тону. Но я готов был стоять до последнего на своём, если потребуется. Потому что здесь есть тот, кому нужна подмога. И если она хочет от меня избавиться, ей придётся меня убить и скинуть в пропасть. Или оставить в качестве утренней пищи Скитальцу.
— Так будет безопасней. Напавшие могут вернуться и…
— Ему нужна помощь! — я вскочил, яростно глядя на зáмершую. Только-только явившееся успокоение смели накопленные эмоции.
Она срезала с остатков птицы пригодное мясо и бросала в котелок, с каждым жестом ещё больше отворачиваясь от меня и змея за моей спиной.
— Я с места сдвинусь, только когда буду уверен в его здравии. Не'ча меня гнать! — воскликнул и прикусил язык от неожиданности: бабкино слово проскочило сквозь моё взбудораженное состояние.
Девушка с удивлённым взглядом обратила на меня внимание, останавливаясь. Мгновение тишины, и её короткий смешок:
— Чуднόй ты, Элей. И слишком ответственный. Его жизнь — она кивнула в сторону Скитальца, — не твоя забота. Их направляет судьба. И если ей угодно, то эта ночь будет для него последней.
Я скрипнул зубами от её слов. Неужели она не понимает?! И как она может так просто соглашаться с чьей-то гибелью?! Если для них, вечных, наши конечные жизни ничто, то для меня — нет. Важнό любое бьющееся сердце, будь то хоть вредная мышь, хоть смертоносный хорхой, хоть человек. Этому учила меня Каша многие годы. И этим мы почитаем Зелёную Богиню, прилагая своё ремесло к подмоге и борьбе за жизнь её созданий. А тут — Скиталец! Один из Искателей в нашем мире. Как она может так о нём говорить?
— Его жизнь сейчас — моя забота! Я — алхимик! И моё дело — помогать нуждающимся! А твоими словами, — я ткнул пальцем в её сторону, — я должен был пройти и мимо тебя!
Я в сердцах стукнул кулаком по ноге и сел на место, хватаясь толочь нужные травы. Возмущённые и обиженные такой разрозненностью взглядов мысли полностью сконцентрировались на алхимии, избегая внимания на зáмершую и её реакции.
Кровь змей своеобразна, бабка говорила, к ней нужен особый подход. И то, что обычному живому существу благо, для них будет погибелью.
Я растолок корень вредня и вытащил нижние ящики с одной дверцы. Там в маленьких холщовых мешочках хранились ядовитые травы и ягоды. Их было мало, но и использовались они очень редко. Я развернул один, с вываренными и высушенными стеблями ерсаля — жгучей подкамневой травы, способствующей разжижению.
Дай её настой любому живому созданию, хоть зверю, хоть человеку — и он погибнет от потери крови: потому как она будет течь словно вода, до того, как нейтрализуют реакцию и её загустят; или до полного иссушения тела.
Но на хладнокровных змей ерсаль имеет полностью обратное действие — он густит их кровь и, укреплённый вреднем, поспособствует её остановке.
После этого в рану следует поместить смесь из острокорня, зёрен гремучки и корней чистоцвета. Последний, в связке с этими двумя ингредиентами, и после добавленных капель крови Скитальца, даст эффект слияния и обеззараживания. В чистом же виде он, скорее всего, приведёт его к гибели, вычистив изнутри от его же протравленной крови.
И останется только закрыть отверстия от стрел. В этом мне поможет хвойный дёготь, который я смешаю с лишайником, принесённым мне в дар лисёнком, и нанесу на поверхность ран.
Я занимался приготовлениями, опустив голову и следя за собственными действиями. Потрясённое пережитым состояние медленно восстанавливалось, принося за собой ощутимое телесное утомление. Да и сказанное зáмершей теребило сердце, гоняя по голове возмущённые мысли.
Знали ли лисы, что так случится? Может быть, именно для Скитальца был этот дар? Совпадение? Или судьба? Или все мои думы ошибочны? И предназначения в чём-то ином? Или его вообще нет?
В голове потоком перебирались все эти вопросы, отказываясь звучать для зáмершей. После её слов внутри меня что-то закрылось, что отказывалось с ней соглашаться. Она так же пребывала в молчании, копошась возле костра и своих вещей.
Морель вернулась, укладываясь строгим часовым возле входа на полянку. В отблесках пламени я видел её тёмный силуэт. Она смотрела сквозь огонь прямо на меня — я чувствовал её изучающий взгляд. И на мгновение мне почудилось, что я услышал её безмолвное одобрение от того, что остался, и того, что делаю. Это ощущение вызывало новые вопросы, но на них я уже не отвлекался, концентрируясь на взвесях ингредиентов.
Когда я их отмерил и подготовил в ступе, принимаясь смешивать с сильным проминанием, ко мне подошла Гия, садясь рядом. Я поднял глаза, осматривая девушку — вид у неё был подавленный.
— Что из всего тебя так огорчило? — ровным тоном спросил я, внутренне всё же теплея — она спасла мне жизнь и конечности.
«Ноги за ногу», — мелькнула мысль, я устало улыбнулся. Зáмершая ещё мгновения молчала и со вздохом
