Поменяв ступки, я, помешивая щупом содержимое, добавил его к первому, смешав закручиванием обе смеси и подтягивая их к краю раны, создавая своеобразную затычку. Кровь перестала вытекать, но я поздно сообразил, что забыл взять лоскуты для очистки чешуи.

На выручку пришла Гия, протянув квадратный маленький платок из мягкой, незнакомой мне ткани. Я с благодарностью принял его, аккуратно вытирая остатки жидкости с поверхности, ведя рукой так, чтобы избежать соприкосновения кожи и крови: иначе я могу получить отравление.

Отложив ткань, я взял чашу с ложкой и, морщась от запаха, стал замазывать средним слоем рану и чешую вокруг.

Закончив с этим, мы переместились к следующим стрелам, повторяя все действия шаг за шагом. Гия всё это время молчала, только один раз отойдя от меня для замены ткани. Я направил её к кулю, чтобы она принесла лоскуты, а сам осторожно полез на кольца к другой паре торчащих стрел. По её возвращении мы справились ещё с двумя ранами и в спокойной тишине двинулись дальше.

Мне нравилась такая её компания и подмога: я вспоминал, как точно так же помогал Каше и понял, что в действительности делал большое дело. Такое подспорье, молчаливое и своевременное, очень облегчает любое действие. В особенности, как сейчас — долгое и объёмное. Я думал о том, сколько мне одному пришлось бы бегать, вспоминая то то, то это, да принося-унося и это, и то — и понимал, что времени бы ушло в разы больше.

С третьей парой снарядов пришлось повозиться — они находились с внутренней стороны колец, мешая их резкому выдиранию.

Я призадумался, довольно скоро решая просто отломить часть с оперением, давая достаточно места для выуживания основного древка. Не учёл только, что сломать такую стрелу оказалось труднее, чем я себе представлял. И из-за этого, пока с ней возился, расшатал рану, едва не перемазавшись в змеиной крови.

— Не будешь её собирать? — поинтересовалась Гия, перегибаясь через верхнее кольцо ко мне и тряся этерий, чтобы я лучше мог рассмотреть повреждение.

— Нет, — я обрабатывал рану, ступкой прижимая ткань к её нижним краям, — Скиталец жив, а я разрешения не спрашивал.

— Мне кажется, после такого он тебе не откажет, — судя по тону зáмершей, она заметно успокоилась, возвращая свои прежние добродушие и бойкость.

Я улыбнулся на её слова, с одной стороны соглашаясь, с другой — противясь. Потому что все договорённости должны соблюдаться, а быть кровяным вором, надеясь на последующее возможное одобрение жертвы, вызывало во мне отторжение.

Мы вновь погрузились в молчание. Я вытаскивал осколки и складывал в развёрнутый льняной лоскут в руке девушки. Здесь сама шкура была намного прочнее, с крупной жёсткой чешуёй, отчего и повреждение от пробития оказалось грязным. Рваной плоти внутри раны было больше, чистка затянулась. Из-за моей ошибки пришлось использовать все остатки смесей, что я наготовил, и возвращаться к чемодану, чтобы сделать ещё — оставалось два ранения, одно из которых мы так и не нашли. Это меня тревожило, но я ясно понимал, что если оно находится где-то в глубине змеиных колец или вообще ближе к брюху, то до рассвета я попросту ничего не смогу сделать — сдвинуть с места даже одно кольцо Скитальца нам оказалось не под силу: мы попробовали, пока возвращались. Останется ждать, когда он проснётся и, если посчитает нужным, сам даст нам возможность помочь ему.

Гия вернула этерий в держатель и отправилась к костру: глухое бульканье котелка требовало её внимания, а я занялся взвесями, прислушиваясь к почерневшему лесу с замирающим сердцем — это моя первая ночь вне дома и привычных деревьев. Здесь даже листва звучала иначе. И запахи отличались. Если дома пахло хвоёй, то тут преобладал травяной и грибной аромат, отчего-то сейчас выраженный намного ярче, чем днём. Он чуть-чуть кружил голову и словно куда-то звал или манил.

Я клюнул носом и встрепенулся, тряся головой. Это надо же — почти уснул!

С силой потёр плечами глаза, отгоняя от себя улучившую момент усталость. Ступка в руках опасно накренилась, готовая вывалить своё содержимое на землю и мои ноги. Я подобрался, проморгался и, отставив её в сторону, умылся холодной водой из фляги. Сонливость окончательно отступила, я вернулся к делу.

Гия сняла с огня котелок, ставя на землю и довольно принюхиваясь. Гуляющий ветер меня миновал, от чего я только порадовался — соблазнительные аппетитные запахи пусть ещё немного подождут.

Полностью их от себя отогнал, откупорив флакон с дёгтем — и слюни сразу же высохли и глаза открылись — превосходное средство.

Я закончил приготовления, поднимаясь с места. Гия подошла ко мне, забирая этерий, и мы вновь полезли на кольца Скитальца, заканчивать начатое.

Перед тем как ломать стрелу, я подрезал ножом её по кругу, нарушая целостность древка, облегчая себе задачу и ограждая Скитальца от ещё одной увеличенной раны. Осколки чешуи с кусочками плоти мы собрали все в один лоскут, завязывая тугими узлами, и убрали в кожаный мешочек, чтобы обезопасить себя от крови, которая скоро просочится через ткань.

— Тебе он нужен? — Гия подкинула его на ладони, я покачал головой. Она забрала его себе, тихонько бубня что-то про то, что ей есть кому передать такой «подарочек» и ушла к костру, оставив мне светящийся минерал.

Я, приловчившись, довольно скоро обработал и закупорил эту седьмую рану. Мысли о последней восьмой гнал от себя подальше и до утра, понимая, что они принесут больше тревог, чем пользы. А измываться таким образом над собой и Скитальцем всю ночь — хуже медленного яда.

Выбрался из колец, перекатываясь и шумно выдыхая — сейчас это всё, что я могу сделать. От этой мысли задумался: а смогу ли больше? Почему-то была уверенность, что смогу. Нужно только набираться опыта и знаний — ведь к таким же мыслям я сегодня уже приходил. А сейчас просто укоренялся в них, настраивая себя на познания. Это воодушевляло.

Сложил всё использованное вместе, завернув в два льняных лоскута и поставив возле хвоста спящего змея. Попутно размышлял, где бы взять ещё один котелок, чтобы вскипятить и очистить соляным раствором инструменты и ёмкости после того, как они освободятся. Утром-то я думал, что сегодня вечером буду в городе и смогу выменять свежие зелья на некоторую кухонную и алхимическую утварь. Но — я мысленно развёл руками — судьба, бабкиным подарком, распорядилась иначе.

Я побрёл