Тесть же, продолжал сидеть, нагнувшись рядом с дочерью. И тут Андрей заметил что-то нереальное: тесть тоже начал шевелить губами, попадая в такт своей дочери. Ему даже стало страшно, не заболел ли тот от нервного перевозбуждения, но тесть выпрямился и, обращаясь к зятю, улыбнулся:

— Возможно, вам сейчас и не понятно смысла её слов, так как в Бога давно уже не верите. А мне всё и так ясно, не ребус же это: она молится. Правда, слова произносит немного не правильно, но смысл понять можно.

Молится? Как такое возможно? Нет, конечно, Андрея не удивляла человеческая вера в Бога, но его жена никогда не отличалась религиозностью. Ни разу за всё время с момента их знакомства он не слышал от неё ничего, что свидетельствовало бы о пристрастии к религии. Она знает молитвы? Ну, это реально, но, опять же, он их ни разу от жены не слышал. Андрей был в замешательстве, но тесть помог решить ему данную загадку.

— Понимаешь, — он засмущался и немного покраснел, — я раньше был очень религиозным человеком. Хотя не так… Я был религиозным, я верил в Бога, но пороги всех церквей не оббивал. Когда мой отец умирал от рака, и я видел эти его мучения, я просил Бога помочь ему, но тот был глух к моим молитвам. Потом, после его смерти, мне объясняли, что он более нужен на небе, что Бог берёт только лучших… Да что мне только не говорили! В общем, я сломался, и вера моя надломилась. Так что, да, до какого-то момента я и дочь свою приучал быть верующей, но потом это прошло. Похоже, она действительно чем-то напугана, раз вспомнила о таких вещах.

И они вдвоём посмотрели на Наташу. Её губы продолжали двигаться в такт не понятным мужу словам, стараясь выпросить у Бога спасения и защиты. Андрей не понимал, слышат ли её молитвы или будет как в случае с тестем, правда никто из них не умирал, и пока явно не собирался этого делать.

С дома вышла тёща, которая несла в руках кастрюлю. За ней следом шла Женя. У неё в руках были тарелки, на которых лежали блестящие ложки и свёрнутые полотенца. Мужчины оглянулись на это процессию и тесть, заулыбавшись, сказал:

— Когда-то Наташа точно так же носила тарелки за мамой. Эх… Сколько времени прошло. Помню, как она упала по дороге, тарелки все разбились, она в слезах. Долго я её тогда успокаивал. Сейчас, вот, какая красавица…

На последних словах он вздохнул и снова взглянул на дочь. Та, как ему показалось, улыбнулась после его слов. По крайней мере, Василию Александровичу очень хотелось в это верить.

— А я не упаду, — звонко засмеялась Женя, ставя на стол тарелки, — я более ловкая. Причём, я самая ловкая из моих подруг.

— Иди когда мне, ловкая моя, — дед сгрёб её руками и усадил себе на колени, — сейчас свежую окрошку будем кушать. Твоя мама очень её любит.

Женя посмотрела на мать и улыбнулась. Все, кто это заметил, посчитали улыбку связанной со словами дедушки, но она улыбалась своим, определённым мыслям.

Надежда Петровна стала разливать по мискам окрошку и расставлять её перед каждым сидящим за столом. Когда она дошла до дочки, то посмотрела на зятя, который уже начал помешивать ложкой содержимое своей миски.

— Андрей, она сама есть может, — тёща отвлекла его от каких-то мыслей, — или, может, ей помочь?

— Не переживайте, Надежда Петровна, она сама ест. Я так думаю, что она скоро в себя придёт. У неё такие состояния волнами накатывают. Давайте спокойно, если это возможно, реагировать на неё, и она скоро станет поактивнее. Ну, по крайней мере, так было раньше.

Все заняли места за столом и принялись за вкусный летний суп. Наташа, сначала очень плавно, а затем более живо, ела вместе со всеми, и Андрей кивнул на неё, привлекая внимание тёщи. Естественно, та обрадовалась и кивнула ему в ответ.

— Мама, окрошка в этот раз просто замечательная! — Наташа посмотрела на мать, которая удивилась изменению состояния дочери. — Я бы ещё и добавки попросила, но боюсь, что не смогу съесть.

Она легонько улыбнулась, и мать ответила ей тем же. Надежда Петровна радовалась, что дочь ещё не окончательно потеряна, а значит, есть шанс вернуть её себе и семье. Наташа же, оглядев всех и увидев, что все поели, встала и предложила помочь с тарелками. Женя явно была против:

— Сегодня я бабушке помогаю. Я её помощница, а не ты!

Матери пришлось сесть на место. Она оглядела родственников в надежде на поддержку, но те не отреагировали никак. Только муж, когда их глаза встретились, пожал плечами в ответ на её немой вопрос, как бы говоря: «Дети. Что с них возьмёшь?». Наташа снова опустила голову.

Женя собрала тарелки со всего стола и направилась в дом. Надежда Петровна пошла следом за ней, унося кастрюлю. Заходя в дом, они что-то обсуждали, и Наташа отчётливо слышала их смех, разносившийся по всему двору. Появились они довольно скоро и, радостно обсуждая планы на вечер, подошли к Андрею.

— Андрюша, мы поговорили с Женей и решили, что надо бы вечером тортик скушать. Я хочу «Наполеон», Женя тоже не против. Ты как?

— А что я? — удивился зять. — Мне всё равно. Мы мясо привезли на шашлыки. Оно уже замариновано, так что можем вечером шашлычков наделать. Если хотите торт, то надо за ним поехать.

— Вот и я про то. Съездим?

Андрей посмотрел на тёщу с недоумением, удивлённый её напором, но решил не спорить.

— Конечно, съездим. Когда поедем?

— Поезжайте вечером, — тесть присоединился к беседе, — а я, как раз костёр разожгу. Пока приедете, можно будет и мясо на угли дожить.

— Хорошо, — согласился Андрей, — главное, чтобы торт вечером свежий был, а то разберут всё.

— Не разберут. А если и останется не много, то заберём то, что будет. У нас ему всё равно лежать и ждать вечера.

На том и остановились. Надежда Петровна пошла в дом, за ней пошёл муж. Они хотели наедине обсудить проблему дочери. У Виктора Александровича был знакомый психиатр, к которому можно было обратиться, чтобы не привлекать постороннего внимания.

На улице остались Андрей с женой и дочерью. Наташа молча смотрела на дерево, росшее с правой стороны от неё, и Андрей решил её не беспокоить. Рядом бегала Женя, которая, насмотревшись каких-то очередных мультиков, схватила