— Хорошо сказано, — крякнул Федор Михайлович, а старик согласно кивнул.

— Ну, на посошок — и на палубу, — скомандовал он, — а то гости снова заскучают.

Никто не возразил.

Мы стояли, облокотившись на борт, и Надя взахлеб рассказывала мне о том, как прошел ее день: какие тут чудесные косметические процедуры, какой замечательный хаммам. О том, что Ленка обещала ей золотую карту какого-то сверхмодного и ультразакрытого спа-центра «только для своих». Что они обсудили возможность отдать дочек после четвертого класса в институт благородных девиц, который находился под патронажем Минобороны. Я кивал. Фиксировал и кивал. На разговоры у меня не было ни сил, ни желания.

— Дим, ты как? Ты совсем замученный какой-то. Неужели пришлось перелить всю свою кровь на операции, как Аня сказала?, — спросила жена, заглянув мне в глаза со своей волшебной улыбкой. Я хмыкнул, услышав последнее. Да, дочь в своем репертуаре — вы все вокруг можете расшибиться вдребезги, но папа все равно лучше.

— День долгий был, родная. Сперва по лесам бегали, потом обратно возвращались. А тут вон сколько всего — операция, наркоз, рентген с губительным излучением… — впроброс ответил я. Зная Надю — не прокатит. И не ошибся.

— Дим, не делай мне нервы, а себе невинное лицо, нам обоим это не идет!, — она решила бить врага его же оружием, меня — моими же фразочками. Я пропал.

— Надь, за ужином Михаил Иванович все расскажет и покажет, он лично обещал. Честно, — сдался я.

— А где сумка, которую ты принес из леса?, — глазастая она у меня.

— Отдал хозяину на хранение, а потом он передаст на изучение специалистам. Там древности какие-то, сколько стоят — непонятно вообще. — и ведь не соврал же ни словом! Но Надя все равно некоторое время смотрела на меня с подозрением. А потом обняла. И в нас с разбегу влетела Аня, обняв за ноги обоих. И меня вроде как чуть подотпустило.

Торжественный ужин прошел на «ура». «Нерей» стал на якоре, или на рейде, я не знаю, как правильно, возле острова с романтичным названием «Земляничный» на Московском море, подальше от мест, где ходят большие и малые суда. На верхней палубе накрыли столы по всем правилам высокой кухни и высшего общества, как мне показалось. Сравнивать особо было не с чем, но на Метрополь было похоже вполне: джентльмены в белых кителях обслуживают джентльменов в разном. Борта украсили симпатичными гирляндами, их же развесили на специальных тросах над столами. Яхта сияла и переливалась, отражаясь в темных водах Иваньковского водохранилища ничуть не хуже, чем могла бы в Средиземном или Мраморном морях. Там я особо не бывал, но когда окончательно стемнело — наверняка не отличишь. Снизу вода, сверху небо, вокруг — темные берега, а между ними светится яркими огнями «Нерей», окутанный звуками музыки и легчайшим плеском волн.

Не спросил, кто подбирал музыку, но мне понравилось. Чередовались западные композиции двадцатых-тридцатых годов прошлого века и советская эстрада с ее лучшими голосами: Аида Ведищева, Майя Кристалинская, Вадим Мулерман, Анна Герман, Муслим Магомаев, Галина Невара, Жан Татлян. Не знаю как уж так вышло, но сочетание оказалось потрясающее.

Моих друзей и знакомых всегда удивляло, как у меня в плейлистах могли встречаться, например, Nightwish, Evanеscence, Cradle of Filth, Мирей Матье, Гару, Кобзон, Brutto, Pizza и Radio Tapok? Но как-то сочетались и мне всё нравилось. Ясно, что в лоб сравнивать шаляпинский бас со скримом Дани Филта, голос «французского воробушка» с нежной лирикой Кати Белоконь или язвительно-искренней — Маши Гусаровой, по меньшей мере неразумно. Но каждый исполнитель и каждая песня пробуждают эмоции. Разные и в разное время, конечно, но пробуждают ведь? Никогда не понимал показной приверженности одному-единственному направлению в музыке или, тем более, одному исполнителю. Наверное, поэтому так нравится мне радио «Шоколад».

На белом экране проектора мы посмотрели ролик про историю клада, поход по оврагу и непосредственно саму находку. Погребного ключника и поляны с пнем-великаном не было, видимо, цензуру не прошли. И слава Богу — вопросов меньше. Вот на кадрах Федор говорит что-то двум парням, они расходятся в стороны, пропуская Витька, сапера-лягушонка. В этот момент я обернулся, встретился глазами с эрудитом и умницей, и мы одновременно расплылись в улыбках, вспомнив про «впятером уедем в Рим».

Дальше камера чуть попрыгала впотьмах коридора, и вот перед зрителями открылся уже подсвеченный переносными софитами довольно большой зал, в котором было все: золото, серебро, жемчуга, иконы и оружие. Официанты разнесли по столам и раздали каждому по конвертику из плотной бумаги. На одной стороне было написано «Нерей» и сегодняшняя дата, на другой — разделенный надвое круг. В конверте лежал золотой дукат из найденных в сегодняшнем кладе. А ничего себе у них тут сувенирчики.

На следующий день в порту, едва распрощавшись со всеми участниками круиза и отдельно — с хозяином, я отбил в чат друзьям: «Приглашаю в гости, кто может? Можно семьями. Сегодня в 19:00» и адрес. Кол и Док сразу отписались, что будут. Барон по привычке начал было нудеть про «планы» и «заранее надо предупреждать», но как-то непривычно быстро тоже подтвердился. Я попросил Антошу заказать какой-нибудь приличной еды, чтобы Наде не готовить и не мыть потом посуду, отдельно вслух оговорив бюджет и предпочтения: Белорусская хата, Корчма или Батони, именно в этом порядке. А мало ли чего он там понабрался у богатых за неполных два дня, ещё закажет икры морских ежей или бычьих яиц на всю зарплату — давись ими потом. А, ну да. Я же безработный, какая зарплата? И на мои деньги можно, наверное, в каждую московскую квартиру роллы заказать. Но зачем, как говорил один мой знакомый хирург?

Пятничный космолет на номерах «три восьмерки» принял нас на борт и бережно доставил до дома. Я запоздало подумал, как это он проник второй раз на охраняемую территорию нашего квартала? Хотя, если в контексте где-то появляется фамилия Второва — можно уже ничему не удивляться, что это я в самом деле? Он бы, пожалуй, будь нужда — и в Кремль бы свой автобус закатил. Через Спасские ворота, может, и нет, но через Троицкие к примеру — к гадалке не ходи.

Уже из дома позвонил Сереге Ланевскому, пригласил и его. У лорда, как оказалось, планов