чуть дичился в начале, но вскоре уже вопил на Дока, уверяя того, что одна какая-то неизвестная мне столичная клиника ничуть не хуже другой, тоже неизвестной, а с Колом спорил о преимуществах и недостатках немецкого автопрома. Головин вписался сразу, сев на разлив и начав сыпать армейскими и приключенческими байками. По легенде, он был владельцем небольшой турфирмы средней руки. То, что приехал он на единственном на всю Москву неприметном красном Хаммере с такими же неприметными номерами в пять семерок, его, видимо, не смущало. А когда дело дошло до рассказов о моих похождениях на Севере — он и вовсе разошелся. С его слов выходило, что я вел себя, как недельный слепой щенок, постоянно влипая в неприятности, откуда старый мудрый Тёма спасал меня с тяжелым вздохом. Парни ржали до слез, постоянно поддакивая: да, мол, он у нас со школы с придурью — то в общаге заблудится на неделю, то переплывет речку на спор, а обратно сил не хватит, потому что плавать-то не умеет — пришлось обходить по берегу до моста. Словом, когда Головина попрут из туристического бизнеса, ему прямая дорога в комики.

Потом, когда я подарил друзьям по медвежьему когтю, хохот стал значительно жиже. Когда вручил по самородочку, с ноготок, но золотому — все притихли.

— Эт чего, про медведя с волком, правда, что ли?, — хмуро переспросил Кол.

Лорд рассказал, что знал с момента своего прибытия и видел своими глазами. Тёма добавил красок — он-то раньше прилетел, а шкуру и череп людоеда вообще своими руками держал. Разговор пошел в сторону охотничьих и рыбацких баек, а я кивнул Барону на угли в чаше.

— Скажи мне, друже, — начал я, когда мы отошли от стола, — есть ли у тебя верный человек, геолог, чтоб знающий и на подъем легкий?, — Андрей заметно прибавил в весе со сменой профессии и тут же обиделся:

— Дим, ну чего ты начинаешь-то? У меня просто работа нервная и обмен веществ нарушен!

— Барон, я вообще без претензий. Мне реально нужен геолог. И лучше, чтоб по драгоценным металлам шарил. И чтоб ему верить можно было. Кроме тебя я никого из таких не знаю.

— А ты ведь про поездку не все рассказал, так?, — чуть прищурившись спросил Барон. Его прищур до головинского не дотягивал даже близко.

— Конечно не все, ты ж меня знаешь. У меня там на горе золота на одиннадцать ярдов, а еще штольня одна рядом, кабы не в разы богаче, — я говорил тихо и ровно.

— Сколько⁈, — аж подскочил Андрюха, вскрикнув так, что от стола к нам повернулось несколько голов.

— Не ори, не дома. И дома не ори, — пригасил я его нашей давней присказкой, — говорю же — есть месторождение и мне нужно, во-первых, оценить его дебет, или как там? Запасы? Короче, понять, что так и как. Там камней всяких цветных еще про́пасть, в них вообще не шарю, не смотрел даже. А во-вторых, понять, как бы это все начать разрабатывать легально и культурно.

Сошлись на том, что слетает Барон сам, с одним своим приятелем, за которого готов поручиться. А по разработке — ничего лучше, чем купить фирму с лицензией, он предложить не смог. На это предложение у меня в голове тут же загорелась зеленая стрелочка и восклицательный знак. Но эту мысль надо было додумать без суеты и спешки.

Лорд с Андреем обменялись контактами, условившись, что не позднее вторника решат по вылету на Белую Гору. Я обещал предупредить Самвела и Валю Смирнова о гостях и попробовать договориться со Степаном, если тот будет в поселке, насчет проводить по маршруту. Решение вытанцовывалось вполне приличное. Единственное, что тревожило — это судьба моего родного можжевельничка. Барон весил прилично больше меня, не загубил бы деревце, ставшее мне почти что другом.

Утром парни позавтракали и разъехались. Лорд убыл еще вечером, с видимой тоской покидая гостеприимный дом, где только-только начинали петь песни, но работа — дело такое, а положение, как известно, обязывает. Мы с Аней пошли прибирать задний двор. Она бегала с метлой наперевес, а я задумчиво набивал большой черный мешок остатками былой роскоши и думал.

Довелось мне как-то читать интереснейшую книгу. О своей жизни рассказывал матерый геолог из «раньших времен», умудрившийся после отсидки по политической статье основать золотодобывающую артель, потом еще одну, потом снова, а затем еще несколько фирм. Но это уже практически в наше время. В те же года, что я не застал, он уже был фигурой колоссального масштаба. К нему уважительно и с опаской прислушивались в обкомах и министерствах. Он был одним из лучших друзей Владимира Семеновича Высоцкого, чьи песни я знал и любил с детства. Отставив мешок — спасибо ему за успешную медитацию, но сейчас не до этого — я вытащил из кармана смартфон и полез искать ту книжку. Через несколько минут все, что мне было нужно, я знал. Да как удачно, что вспомнил об этом именно сегодня!

На Троекуровском кладбище было тихо и спокойно. «Логично, капитан!» — влезли было реалист со скептиком, но я отмахнулся от них. Утро было уже не ранним, солнечные лучи качались на резных листьях кленов и каштанов. Подъезжая, колдовской рандомайз Яндекс.музыки одарил меня песней Анны Герман «Нежность», и она по-прежнему звучала в голове. Я неторопливо шел вдоль аллей с надгробиями известных и великих людей, не вчитываясь в громкие имена и фамилии. Через минут двадцать нашел нужный мне сектор, а там и участок с большим камнем из красного гранита, по форме напоминавшим сердце на черном глянцевом постаменте. Положил букет красных роз и поклонился, почтив память женщины со сложной, но такой интересной судьбой. Последняя дата на памятнике начиналась с сегодняшнего числа.

— Что Вам здесь нужно?, — прозвучал напряженный сухой голос рядом. Я обернулся. Там стояли двое мужчин, один сильно в возрасте, второй — чуть старше меня, пожалуй. Оба смотрели на меня с недоверием, грозящим перейти в неприязнь с минуты на минуту.

— Зачем Вы принесли сюда цветы?, — не выдержал пожилой. Первый вопрос, оказывается, был от младшего.

— Отец-покойник учил меня, что знакомиться с женщинами без цветов — хамство, — спокойно ответил я, — Владимир Иванович, извините, что обращаюсь к Вам через супругу, но мне совет Ваш нужен позарез!

* * *

Дорогие читатели, огромное спасибо за ваш интерес к истории!

Не