то, что ждёт вас в Менториуме. Уверен, вы знаете, что алхимаг учится в течение пяти курсов, каждый из которых имеет название, соответствующее этапу Великого Делания. Это означает, что студент должен освоить как физическое применение алхимагии, так и духовное. Говоря иначе, каждый курс предполагает прохождение программы внешней и внутренней алхимии. Наша цель — достигнуть совершенства, а оно не существует без цельности. Сейчас вы находитесь на первом этапе, который называется «Чёрный ворон». Это самое начало пути. Вы — сырой материал, из которого предстоит вылепить основу для гармоничной личности. Далее следуют курсы «Белый лебедь», «Павлин», «Пеликан» и «Феникс». А затем всё будет в ваших руках, — профессор Брюс сделал короткую паузу и продолжил. — Почему именно птицы выбраны в качестве алхимической символики?

Ответил какой-то мальчик с задних рядов. Я не расслышал его имя, так как он говорил тихо, сбивчиво и робко.

— Птица летает по воздуху, и таким образом служит посредником между землёй и небом. То есть, говоря иначе, материей и энергией. Также она символизирует стремление души к духовному развитию.

Слушая своих сокурсников, я удивлялся, как хорошо они знали то, чему учили их дома, как вели себя, как формулировали ответы. Эти дети совсем не походили на тех, которых я знал в другом мире. Казалось, в тех вложить какое-либо знание было просто нереально. Они отвергали его с отвращением, как желудок бродяги — фуа-гра. И почти все они были агрессивны. Ну, или постоянно плакали. И дрались, вымещая друг на друге злобу на несправедливый мир, оставивший их без родительской любви. В общем, жалкие и никчёмные создания. Они и меня пытались вовлечь в свои дурацкие игрища, но пара невинных «шалостей», о которых упоминала Адель, быстро отвадили их лезть к немому.

— Какие этапы Великого Делания существуют? — спрашивал ментор и получал ответ.

И так происходило раз за разом. Я радовался, что знаю материал, но в то же время понимал: мне помогает арматориум. А курсанты брали упорным трудом и искренним желанием стать алхимагами. И я поневоле проникался уважением к тем, с кем мне предстояло обучаться. Да что обучаться… Прожить новую жизнь!

Завершая вводное занятие, профессор Брюс сказал:

— Посмотрите на нашивки на вашей форме. Это черепа. Почему? Потому что Черный ворон является началом Великого Делания, первым этапом вашего становления. Он символизирует первую встречу алхимага со своим внутренним космосом. Достигается это посредством удаления от физического мира с помощью медитации. Необходимо войти в тёмный мир своей души. Это погружение во тьму ради снятия физических ограничений походит на смерть. Поэтому ваш курс и помечен черепом — чтобы вы всегда помнили, что ещё только должны переродиться в новом качестве. А теперь у вас будет небольшой перерыв, чтобы вы могли ознакомиться с расписанием занятий. Свободны.

Студенты с шумом ломанулись к выходу. Они были возбуждены, и им не терпелось обсудить всё услышанное. И самого ментора, конечно. Я тоже поднялся с места, чтобы покинуть аудиторию, но тут же услышал голос профессора:

— Ярослав Мартынов! Задержитесь ненадолго.

Я удивился, что профессору известно моё имя. Я ведь не представлялся. И почувствовал новый приступ раздражения: он снова привлёк ко мне внимание! Правда, большинство студентов уже покинуло аудиторию, но оставшиеся непременно расскажут, что меня оставили поболтать.

Михаил взглянул на меня и ободряюще кивнул.

— Жду тебя в коридоре! — шепнул он.

Вот счастье-то! Нечаянная радость, честное слово. Как бы я жил, если б под дверью меня не караулил придурок, готовый поиграться с белой ртутью, из-за которой человеческое тело может превратиться в фарш!

Сделав одухотворённое лицо, я приблизился к кафедре.

— Вы — сын придворного чародея, — сказал профессор Брюс. — Я хорошо знаю вашего отца. Но мне не было известно, что вы немы. Как это случилось? Не можете говорить от рождения?

Я отрицательно покачал головой. Вот не пофиг ли ему, а⁈

— Давно это с вами?

Пришлось повторить жест.

— Есть надежда, что это пройдёт?

Пожатие плечами.

Этот мужик явно задался целью вывести меня из себя. Но не выйдет! Я скала, я кремень, я вода. Чёрт, что там её полагается говорить себе, когда хочешь казаться паинькой⁈

— У вас могут возникнуть проблемы с обучением из-за этого, — заметил ментор. — Я подумаю, что можно сделать. А теперь ступайте.

Наконец-то! Теперь я спокоен, проблема решена. Кому, как не преподу по химии снять печать Первобога? Вся надежда на него! Уверен, не пройдёт и дня, как его озарит гениальная идея, и уже завтра я буду лопотать, как заведённый!

Я слегка поклонился, стараясь не выдать своих чувств выражением лица.

В коридоре я сразу увидел дожидавшегося меня Михаила. Надо же, не обманул! Похоже, мне от него будет не избавиться до самого конца обучения. Может, пора устроить маленькую шалость? Но парень, вроде, пока не заслужил. Ладно, пусть ещё походит, а там поглядим, что с ним делать.

— Быстро ты, — проговорил Левшин, подходя. — Чего Брюс от тебя хотел? Спрашивал про немоту?

Я кивнул. Смотрите-ка, какой догадливый. А на вид — болван болваном. Даже с придурью, если приглядеться. И не подумаешь, что в эту белобрысую башку способны заглядывать время от времени умные мысли.

Хотя я должен быть благодарен парню: если б не его отбитость, меня в этом мире не было бы.

— Ясно, — протянул Михаил. — И что сказал?

Боги, ладно! Проще с ним поговорить, честное слово. Но помяните моё слово: однажды то, что люди называют участием, либо сведёт меня с ума, либо прикончит!

Я достал блокнот и карандаш, которые всегда носил с собой. Написал: «Обещал помочь».

— Ну, здо́рово! — сказал Михаил, прочитав. — Может, вылечат тебя здесь. А теперь пойдём глянем расписание. Говорят, следующее занятие через двадцать минут. А ещё надо найти, где оно будет.

Да, прорва дел.

Оказалось, дальше нас ждал урок внутренней алхимии. Очевидно, там нас и должны были учить погружаться в собственную тьму и искать путь к свету. Затем предстояло занятие по фехтованию, потом — по боевым искусствам. Завершали день химия и алхимия. А значит, нам снова предстояло встретиться с профессором Брюсом.

Внутреннюю алхимию преподавала профессор Исаева. Молодая на вид женщина, одетая в строгий голубой костюм. Её золотистые волосы струились вдоль плеч. В них были вплетены тонкие блестящие ленты, отчего казалось, что вокруг головы то и дело вспыхивает сияние.

— Сколько ей лет, как думаешь? — шепнул Михаил, когда