- Олешек... так приятно тебя увидеть снова, - и прибавила. - Теперь я Важенка. Охотница в роде Тернов.

- А я Рыбарь, - только и ответил он. Важенка улыбнулась.

- Никак мы не сойдемся. Даже в этом.

Измученное, посеревшее лицо, но такая заразительная, как и много лет назад, улыбка. Рыбарь невольно поддался ей и только потом вспомнил правила простой вежливости.

- Да что же я держу тебя. Проходи, присаживайся к огню. Сними эту шубу, у нас тепло.

Она вошла, приблизившись на несколько шагов к поднявшимся с мест. Ее узнали, она узнала всех. Сидевшие в пещере поприветствовали прибывшую, бросили мех на холодный пол, у самого огня, кинули полешек в затухающий костер.

- Ты вся промокла, Важенка. Садись, согрейся. Шубу посуши.

- Я не могу ее снять, прости меня, Мать, - ответила та. - Я... под ней я голая.

Только тут она заметила бусы на груди и низко склонилась, отдавая дань уважения. И сопереживая горю

- Мне жаль, что Охотник ушел от вас. Как и все, кто жил прежде со мной, перед тем, как мы с отцом ушли.

- Увы, - произнесла Мать. - Их жизнь вышла недолгой. Кого-то забрала хворь, кого-то море. Моего мужчину похоронили сегодня, - Важенка ничего не ответила, тогда старейшина продолжила: - Прошу, пойдем со мной, переоденься в сухое, простынешь. Расскажешь обо всем.

И тут гостья повалилась на колени. Подняла руки, протянула их к Матери:

- Не могу. Прости меня, старейшина, я должна признаться прежде, чем вы примете меня окончательно. Я... я убила человека.

Обитатели пещеры переглянулись.

- Серого? - тут же спросил Лис.

- Не все ли равно?

- Значит, серого. Такого не случалось, почитай, больше ста лет.

- Лис, - остудила его колкость Мать. Подошла к Важенке, подняла с колен, усадила на меха, села рядом, сняв мокрую шубу и накинув на плечи кожаную куртку мужа, пусть и широкую в плечах, но все куда более удобную. Тихо произнесла: - Расскажи, - прибавив при этом: - Что-то с Тернами случилось?

Важенка сглотнула, молча кивнув. Затем, выдохнула тяжко и резко, начала говорить:

- Я... меня похитили, когда я на охоту уходила. У нас в роду почти никого уже не осталось, вот как у вас сейчас. Я ходила вместе с Сиплым и Волком. Охотились на оленей, косуль, ставили ловушки, как это делают серые. Потом, когда вернулись, мужчины пошли проверить силки, я осталась с матерями. Тут к нам ворвались трое или четверо серых. Меня скрутили, утащили к ним. Я попала в обиталище молодого вождя племени по имени... нет, все верно, Вольный, его звали.

- Вольный, ты не напутала? - тут же спросила Мать. Важенка покачала головой.

- Не могла. Он сразу сказал, кто есть. Велел запомнить и объяснил, как к нему надлежит обращаться.

Тихий зашевелился, Мать строго глянула на него, но ни единого слова не было произнесено рыжеволосым умельцем. Он только пристально глядел на обоих женщин, пожилую, разменявшую сорок второе лето и молодую, чуть захватившую двадцатое.

- Когда это случилось? - спросил Лис. - Давно?

- Нет, этим летом.

- Не путаешь? - нервно дернувшись, уточнил он. - Я видел дымы от вашей пещеры, через полторы полных луны после солнцестояния.

- Мы еще были тогда в пещере, - кивнула Важенка. - А через несколько дней пришли серые. Матерей они не тронули, я не понимала, почему, потом Вольный объяснил, сказав, зачем я оказалась у него.

- Что он сказал? - торопливо спросила Мать.

- Выходит, мы разминулись всего-то в нескольких днях. И ничего, ничего, - пробормотал Лис понуро. Хлопнул кулаком по меху и замолчал, усевшись на лежбище. Покачал головой.

- Он сказал, что устроил засаду на наших мужчин, велел им убираться прочь. Только сегодня я узнала, что Вольный солгал, убив весь род Тернов в тот же день. Я вчера пришла в родную пещеру и увидела, что случилось в тот день. Пусть кости и растащили волки и лисы. Но ведь понятно, чьи они, человечьи от прочих легко отличить.

- Что дальше? - не давая ей впасть в ступор, спросила Мать.

- Разве важно теперь. Рода Тернов больше нет. Я носительница этого имени, но я даже не смогла родить им, обе мои девочки умерли в то же лето. А после... я уже не могла возлежать даже с моим мужчиной. Он... он горевал...

Важенка тряхнула мокрыми спутанными волосами. Мать достала гребень и осторожно стала расчесывать их. Молодая женщина замерла, но начала потихоньку успокаиваться и склонила голову.

- Расскажи про Вольного, - попросила Мать. - Что он?

- Он большой человек, богатый. Убил приемного отца, как сам говорил, и теперь стал над племенем, над союзом племен, который сам же недавно образовал. Почти все роды серых в лощине поклонились Вольному. Он да... он силен. Он очень хотел, чтоб я принесла ему мальчика. А я, я даже не посмела противиться ему, хотя он не вязал меня, не бил. Он обладал невиданной силой, достаточно придти к нему в палатку, чтоб понять, насколько он силен. Он действительно, вождь вождей. И прочие охотно поклонились и уму его, и внутренней силе. Внешне он не так могуч, но внутри него будто буря. Он брал меня несколько раз на дню, не насыщаясь, и уходил, он видел кровь и приходил снова и брали и уходил лишь тогда, когда кровь переставала течь.

Все молчали, кроме Матери. Та продолжала задавать вопросы:

- Чего он хотел? Что говорил, рассказывай?

- Ты не спросишь меня об убийстве?

- Мы подойдем к этому, говори о Вольном.

- Как скажешь, старейшина. Он собрал союз племен, чтобы решить главный вопрос. Со стороны большой степи к ним стали приходить другие серые, много. Они сказывали, там начался большой мор и великий голод. Некоторых племена серых пропускали, когда видел, что они беспомощны и не будут охотится в лощине, а иных встречали охотой, - Важенка торопливо сглотнула слюну и продолжила: - Он отобрал с десяток волчат у матерей и пытается сделать их ручными. Многие уже подчиняются ему. Ему все подчиняются. Он сильнее.

Она закашлялась. Тихий поспешно подал ей горшок с водой. Поперхнувшись, Важенка жадно пила.

- Так что же он? - не отпускала вопросами ее Мать ни на мгновение. При этом забыв гребень в ее волосах, внимательно вглядывалась в согбенную фигуру