Жанна

Может быть, потому что я не узнаю себя в этой новой женщине в зеркале, особого волнения как-то и нет. Чуть понервничать приходится, лишь когда Князев ловит меня фотографирующей его руки. Я совершенно по-идиотски палюсь, забыв отключить зум камеры. Чтобы выкрутиться, включаю фантазию, благо с ней у меня все в порядке. Как и с женским чутьем, которое подсказывает мне нужные слова. Князев верит им безоговорочно. Все же удивительное дело – флюиды. У меня совершенно нет никакого опыта в общении с такими непростыми мужиками, как он. Мужиками, которых трудно понять обычному смертному… Но я каким-то непостижимым образом очень тонко считываю его эмоции. Те самые сумасшедшие эмоции, что направлены целиком и полностью на меня. И от этого… нет, не страшно. От этого кружится голова и появляется легкое чувство невесомости в теле. Так странно, что его на самом деле глубоко тронуло мое несуществующее желание написать его руки. Я не ожидала от Ивана такой чувствительности в этом вопросе. Я в принципе не имею понятия, чего от него ждать.

Он сам открывает передо мной дверь машины. Пропускает вперед, удерживая руку на моей пояснице. Князев не слишком высок, скорее среднего роста, поэтому мне на каблуках не приходится задирать голову при разговоре. У него красивые глаза. Мудрые. Волчьи… Я на миг залипаю, отчего уже у самого столика случается легкая заминка.

– Прошу! – Официант в шикарной униформе отодвигает для меня стул. Я выныриваю из своих мыслей и впервые осматриваюсь.

– Красивое место.

Я – фанат интерьеров, и здесь меня покоряет роскошный имперский стиль с аутентичными мраморными колонами, панорамными окнами и гигантскими люстрами, которые отлично подружились с довольно современными элементами дизайна. Меня захватывает это пространство. Я тяну руку и веду вверх по колонне пальцами. Мрамор впитывает прохладу. И это удивительно приятно.

– Надо полагать, ты здесь в первый раз?

Вздрагиваю и невольно краснею, когда понимаю, что в его глазах я наверняка сейчас выгляжу как провинциальная неискушенная идиотка.

– Да. В первый, – отдергиваю руку и хватаюсь за бокал с водой. – Извини, просто дизайн – моя страсть, а здесь по-настоящему красиво.

– За что же ты извиняешься?

– Наверное, мне стоило спрятать свой глупый интерес подальше, – решаю быть честной я.

– Почему? – Иван приподнимает брови, демонстрируя легкую степень удивления.

– Потому что в таких местах, как это, себя наверняка нужно вести несколько сдержаннее.

– Ты можешь вести себя как угодно. В любых местах, – тихо замечает Иван, откладывая меню в сторону. И хоть его слова звучат достаточно ровно, без всякого нарочитого пафоса, я вдруг с ужасом понимаю, что теперь, когда он если и не рядом, то наверняка поблизости, я действительно могу делать все, что мне заблагорассудится. Никто и слова мне сказать не посмеет. Осознание этого факта шокирует. И вообще не укладывается в голове, если честно. Пожалуй, мне понадобится еще не один день, чтобы постигнуть всю глубину произошедших в моей жизни изменений. А потом еще столько же, чтобы понять, как мне к этому относиться.

– Разрешите предложить вам аперитив… – вновь объявляется официант.

– Что-нибудь выпьешь? – переадресует мне его вопрос Князев.

Я осматриваюсь, как будто хочу подсмотреть, что там пьют другие, и только в этот момент замечаю – а никаких других нет.

– Можно мне вина? – спрашиваю чуть ли не жалобно. Знала бы, что получится из моей просьбы – так заказала бы воды из-под крана. Но ведь нет! Пришел сомелье и несколько минут, прежде чем Князев его прервал, тот пытал меня на тему моих предпочтений.

– Принесите… – Иван с уверенным видом выбирает вино, произносит вслух что-то на французском и едва заметным жестом кисти отсылает персонал.

– Разве это – не популярное место?

– Очень.

– Тогда почему все столы свободны?

Иван снова приподнимает бровь. И так смотрит…

– Я подумал, что так будет спокойнее.

И закрыл целый ресторан. Ну, а что? Почему бы и нет? Все же так делают. С моих губ срывается испуганный смешок. И прежде, чем я успеваю как-то развить эту пугающую, надо заметить, тему, нам приносят напитки с закусками, и разговор будто сам по себе перетекает в совершенно другое русло. Мы обсуждаем мое поступление, учебу, места, где нам обоим доводилось бывать. С удивлением понимаю, что Князев весьма подкован в теме искусства. Мы делимся впечатлениями по поводу выставки ван Дейка в Мюнхенской Пинакотеке. И сходимся на том, что Джотто – абсолютный гений.

А когда Иван на несколько минут отходит, чтобы ответить на звонок, я делаю фото бокала на фоне свисающей с потолка люстры, зачекиниваюсь и публикую сториз. Каким бы приятным не был этот вечер – у меня есть цель, о которой совершенно точно не стоит забывать. Подумав, добавляю и то самое фото с его рукой. На нем как раз хорошо видны часы Ивана, Лерка будет довольна. Потому как это – Patek Philippe, да такой эксклюзивной модели, которая даже в каталоге не представлена.

Все хорошо. Я удовлетворена. И пока не думаю о том, что у этих фотографий, сделанных исключительно напоказ, имеется своя цена.

– Жанн…

– Да?

– Боюсь, у меня возникли неотложные дела. Мне нужно прямо сейчас отъехать.

Отъехать? Значит, никакого продолжения не будет? Я растерянно моргаю, так до конца и не поняв, радует меня этот факт или огорчает. Почему-то мне кажется, что будет куда проще, когда уже все случится. По крайней мере, мне не придется переживать, а как оно будет? И что я почувствую... Смогу ли вообще быть с ним? 

– Ничего. Уже поздно, а у меня завтра экзамен.

– Правда? Почему ты ничего не сказала? – интересуется Иван, помогая мне встать. Он наклоняется близко к моему уху. Я вспоминаю, как он легонько его кусал… и на моей коже табуном выступают мурашки.