Шрифт:
Закладка:
Она меня дразнит? Да неужели? Хмыкаю. Подпираю задницей стол и складываю на груди руки.
– Нет.
Жанна на несколько секунд сощуривается. А потом не глядя протягивает руки и поднимает ту самую трубку.
– А если я ему позвоню?
– Попробуй.
Конечно, она никогда меня не переиграет, но мне нравится, что в ней есть эта дерзость.
– Только сразу обдумай, что хотела сказать. Я много раз замечал, как люди теряются, получив такую возможность.
– О, я не из пугливых! – отмахивается Жанна, но все же возвращает трубку на место.
Несколько минут мы молчим. Я слежу взглядом, как она передвигается по моему кабинету, и бесконечно повторяю – тормози, Иван Савельич, тормози… А ведь хочется рвануть и…
– А что это за коробочки на стеклах?
– Эти, как ты говоришь, коробочки создают своеобразный барьер, не позволяющий всяким нехорошим дядям по колебаньям стекла определить, о чем мы разговариваем.
– Значит, все, что происходит здесь, полностью конфиденциально? – впервые за все время, что мы говорим, в ее голосе проскальзывают нотки некоторой неуверенности. И, может быть, даже нервозности. Но упрямо игнорируя их, Жанна выше вскидывает подбородок и делает шаг ко мне.
– Можешь не сомневаться, – говорю я, настороженно за ней наблюдая.
– Значит, если мы начнем с того… – голос обрывается, – с того, на чем закончили у меня дома, никто о том не узнает?
Не в силах поверить, что ей хватило смелости это мне предложить, я смаргиваю алую пелену с глаз. И молчу… молчу. Потому как, ну что тут скажешь? А она делает еще один шаг. Подходит совсем уж близко. Поднимает руки. Ведет пальцами по лацканам моего пиджака.
– Тогда, может, начнем с поцелуя?
Оно мне не надо. Не надо совсем. Но это выше меня. Выше всего. Контроли сметает. Я наклоняюсь так, что мои губы оказываются у ее ушка. Веду носом по скуле, жадно ею дыша. Зубами ловлю сережку – колечко с небольшой жемчужинкой. Оттягиваю мочку. Толкаюсь языком. И она дрожит. Она идет мурашками. Рвет дыхания ритм. И устремляясь навстречу моим губам, приподнимает голову. Я ее, наверное, сожру, если распробую. Слишком все обострено. И на грани. Поэтому я себе позволяю лишь легкое касание губ. И отступив от греха подальше, выдвигаю встречное предложение:
– А может, не будем спешить и начнем с так и не состоявшегося ужина?
– Кажется, вы приглашаете меня на настоящее свидание… – улыбается дрожащими губами Жанна. И я понимаю… Я понимаю, что…
– Кажется, да.
Жанна
Как поет, прости господи, Оля Бузова, «мне больше не больно». Во мне фигачит адреналин, который напрочь заглушает все мои чувства разом. Даже такие базовые, как чувство самосохранения. Я ведь понимаю, что Князев меня проглотит и глазом не моргнет. И совершенно сознательно иду на риск. Мне кайфово от того, как он на меня смотрит. Мне ужасно льстит, что он заинтересован во мне настолько, что уступает. Что он готов меня ждать. Готов ухаживать. И добиваться. Я чувствую себя какой-то суперженщиной. Я чувствую свою власть над ним, и это в буквальном смысле пьянит.
Из кабинета Князева я выхожу абсолютно другим человеком. Наталкиваюсь на взгляд его помощницы – фигуристой симпатичной рыжухи, которая уж как-то очень странно на меня смотрит. Наверное, выгляжу очень и очень возбужденной. Да что там? Я действительно возбуждена. И уж, конечно, эта тетка решила, что за закрытыми дверями мы с Князевым занимались каким-то непотребством. На мгновение мне становится ужасно стыдно. Но в ту же секунду в меня будто дьявол вселяется. Я вызывающе вскидываю подбородок и гляжу ей прямо в глаза. Ну, чего? Съела?
Она растерянно моргает. И я готова поклясться – краснеет!
Покачивая бедрами, прохожу мимо. У двери оборачиваюсь и прощаюсь с Иваном Савельевичем взмахом руки. В каком-то сумасшедшем угаре спускаюсь вниз, сдаю пропуск, выхожу на улицу и торопливо отхожу подальше. А уже там, в каких-то незнакомых дворах, сгибаюсь пополам и со всхлипом втягиваю раскаленный воздух. Мои щеки горят, сердце ненормально колотится, и в ритме с ним стучит кровь в висках. Я боюсь той женщины, в которую превращаюсь. Я ее совершенно не знаю.
Звонок телефона раздается очень вовремя. Нашариваю трубку на дне шопера и прикладываю к уху.
– Лерка, не знаю, какие у тебя планы, но ты нужна мне прямо сейчас! – выпаливаю прежде, чем подруга успевает поздороваться.
– Что случилось? – изумляется та.
– У меня свидание с Князевым! Нужно, чтобы ты помогла мне подготовиться.
– Интере-е-есно!
– Ну, так что? Ты подтянешься?
– Да уж будь уверена. Я такого не пропущу!
Я отряхиваю колени и, поскольку не знаю, где вообще нахожусь, вызываю такси на точку. Искать метро нет никаких сил. Меня потряхивает от эмоций. Пока едем домой, внутри просыпается слабый голос совести, пытается протестовать, убеждает меня, что так нельзя, и что я поступаю неправильно. Может, мне стоит к нему прислушаться, но я лишь раздраженно отмахиваюсь от любых доводов против.
Лерка подтягивается, когда я уже перемеряла почти весь свой гардероб. Открываю ей в платье, которое мне купили родители на школьный выпускной. Бледно-розовое, в пол и шлейкой на одно плечо.
– Ну, ничего так, – кивает головой Лерка, окидывая меня взглядом. Снимает рюкзак с плеча, сбрасывает с ног шлепки. – Это кто? Какой-то дизайнер из наших?
– Угу.
– Не Шанель, но тоже вполне себе.
Я замираю, вцепившись в ее рюкзак, который хотела убрать с прохода.
– А можно мне не напоминать каждый раз о Щербачихе? О ней, об Илье, и их предстоящей свадьбе. Или я так много прошу?
– Эй! Да я же просто так ляпнула. Ну, ты чего? – пугается Лерка.
– Да ничего! Просто я не хочу о них слышать, – сдуваюсь я. Тру лицо руками, перевожу взгляд в зеркало и качаю головой: – Нет, это платье никуда не годится. Князев – взрослый мужик. Мне нужен наряд, который…
– Сделает и тебя взрослее?
– Который, по крайней мере, не будет выглядеть как платье на школьный выпускной.
– Я такого в твоем гардеробе не помню.
Ну, еще бы. Мой гардероб – это в основном футболки и шорты, реже – легкие сарафанчики. Я предпочитаю стиль кэжуал, но рядом с Князевым в таких нарядах я буду смотреться просто нелепо. Вот его секретарша в деловом, но вполне себе женственном костюме – другое дело. И если я решилась на какие-то с ним отношения, мне действительно нужно здорово пересмотреть свой стиль.
– В моем – да, но… – я осекаюсь от пришедшей в голову мысли, – Такие вещи могут быть у мамы! Ну-ка, пойдем! – хватаю Лерку за руку и тащу к гардеробу. В этой небольшой комнатке, переделанной из кладовки, в основном хранится одежда родителей, так что я в неё давным-давно не заглядывала и даже успела подзабыть, что за сокровища здесь хранятся. Закусив губу, толкаю дверь. Протискиваюсь внутрь, стараясь не смотреть на ряды отцовских рубашек и джемперов. И сразу поворачиваюсь к стеллажам с мамиными платьями и костюмами. Лерка снимает с кронштейна вешалку с красным платьем в пол.
