- Я сегодня встречаюсь с одним человеком, вчера рекомендовали. Кстати, про поступление — на следующей неделе будет список вузов и направлений, посмотришь с Антоном, выберешь что-то подходящее. Оксфорды, Кембриджи и прочие Манчестеры сейчас вообще не советуют. Туда-то он улетит, а вот насчет обратно — всякое случалось, - я вкратце рассказал историю Ланевского, без лишней конкретики, но эмоционально. Надя прониклась и даже возмущенно фыркала в нужных местах. - поэтому лучше выбирать с прицелом на Азию, это на ближайшие лет 20-30 самое перспективное направление.

Жена села рядом с дымящейся чашкой кофе и выглянула в окно. Сосед с группой поддержки переместился на лавку возле клумбы, обставившись пивными бутылками и пакетами всякого джанка. Как по заказу, наглядно демонстрируя отрицательные качества локации, специфичный контингент и отсутствие перспектив. Нет, ну, наверное, многих все вполне устраивало. Но по лицу жены было ясно, что не ее. Видеть возле клумбы Антона с бутылкой и чипсами она была точно не готова. Нужно было продолжать.

- Я тебя познакомлю с моим банкиром, вполне приличный парень оказался. Он и про обучение расскажет, и с покупкой дома поможет, если что. Мне нужно будет недели на три уехать, как только мы переедем. А когда вернусь — полетим путешествовать. Надолго. Надо только будет маршрут продумать, а то мы так много где не бывали.

Кофе и мой монотонный голос, казалось, сотворили чудо из тех, что в жизни даются лишь дважды, как зубы. Надя внимательно посмотрела на меня и снова кивнула. И тут опять зазвонил телефон. «Мама», - сообщил экран.

–Дима! Спасибо! Какая чудесная машина! Мне Миша все объяснил, я даже проехала несколько раз вокруг дома сама! Там такая штучка есть, ты не поверишь! - перебить маму в таком состоянии вряд ли сможет даже система залпового огня. Поэтому я молча слушал, не имея представления, ни кто такой Миша, ни что за штучка там у него есть. До этого мама ездила на отечественном автопроме, «семерка» осталась еще от отца. Поэтому удивить ее могло все, что угодно, включая электростеклоподъемник.

- Она уже с номерами, Дима, и даже в ГАИ ехать не надо! И налоги, Миша сказал, вперед на пять лет уже оплачены! Там даже Радио Ретро есть! - нашему человеку старой закалки, такому, как моя мама, для счастья надо немного. Минимум внимания государственных органов и служб и немного музыки для души. И чтобы бесплатно, - только вот в страховку Петя не вписан почему-то.

- Петя в страховку не вписан, потому что машина это твоя, а не Петина. И ездить на ней будет не Петя, а ты, - не выдержав, влез я в поток сознания.

- Чойта не буду-то? - раздался голос брата, в котором было слышно сразу все: и бессонная бурная ночь, и раннее пробуждение, и юношеский максимализм, и пролетарская ненависть. А мама любит включать громкую связь, не предупреждая. Вроде, чтобы потом не пересказывать разговор, и потому что в любом случае с нее взятки гладки.

- Ну, во-первых, потому что ты спохмела капитально, судя по голосу. Во-вторых, потому что это малолитражный французский автомобиль для пенсионеров. И в-третьих потому, что подарил я его маме. Она учила тебя в чужие игрушки не играть? - вот тут бы Зяма Фрейд и прочие Юнги с Адлерами начали бы мне рассказывать про личные границы, деликатность, такт и прочую психическую муру. И про то, что злюсь я на братика потому, что мне кажется, что его родители любили больше, чем меня. А я бы их всех послал... в Венскую филармонию. Потому что совершенно уверен, что родители своих детей любят или не любят одинаково. И то, что один вырастает работящим и терпеливым, а второй ждет, когда в клювик все упадет само, и сильно возмущается, если не падает или падает, но не то, больше зависит от ребенка, чем от родителя. Особенно, если ребеночку больше четверти века от роду.

- А мне чо, пешком ходить? - не унимался младший.

- Можешь на автобусе кататься. На лыжах тоже. А можешь починить в конце концов «семерку» и забрать ее себе. Подварить пороги и разобраться с проводкой не так сложно, - это был вечный разговор. Когда что-то нужно было сделать, родители говорили нам. Петя всегда воодушевленно соглашался: «да, конечно, обязательно!». И ничего не делал. Дима молча шел делать и за себя, и за Петю. Видимо, на четвертом десятке Диме надоело, и даже многие поколения терпеливых предков-белорусов уже ничего не могли поделать. В трубке что-то хлопнуло.

- Дима, ну зачем ты так с ним? Он обиделся. Ничего же не случится, если он покатается на машине? Я сама оформлю ему страховку, - мамы всегда любят своих детей.

- Надоело, мам. Насчет «ничего не случится» - вспомни, кто все три последние раза разбивал, мял или царапал твою «семерку»? И кто потом ее чинил, тоже вспомни. Поэтому если я узнаю, что в страховку вписан кто-то, кроме тебя – машина уедет обратно в магазин.

- А что же ему делать? - драматизм в мамином голосе нарастал. Меня это всегда смущало, печалило, еще как-то выводило из равновесия. Но, похоже, за последние сутки произошло что-то такое, от чего все-таки начали вырабатываться те самые новые нейронные цепочки. Одна из них отвечала, видимо, за то, чтобы не выходить из себя по пустякам. Вторая — за отнесение в разряд пустяков кучу того, что до этого виделось исключительно важным и неотложным.

- А что хочет, то пусть и делает. Гулять до утра и спать до обеда — пожалуйста. Драться и ночевать в ГОМе — ради Бога. Починить машину, устроиться на работу и слезть с твоей шеи — тоже вариант. Ему 25 лет, мам. Пусть думает и делает сам. Про страховку не забудь. Все, пора мне, всем привет! - я завершил вызов.

- Ты никогда так раньше с ними не говорил, Дим, - Надя смотрела на меня со смесью удивления и уважения.

- Я много чего раньше не делал, родная. А стоило бы. Вот теперь начал. И мне пока все нравится. А ты присматривай за мной и говори сразу, если что не так.

Взяв снова телефон, я набрал номер, добавленный вчера. Тот самый, за который мне могли бы дать неприлично много денег. Или уже прилично? В любом случае,