Он достал из сумочки, висевшей на стуле, карточку золотого цвета.

— Вот здесь вся сумма, — он протянул её собеседнику.

— Нет. А если я соглашусь, то завтра ты об этом горько пожалеешь!

— Это ещё почему?

— Потому что ты лишишься тысячи долларов!

Мужчины громко рассмеялись, приглушая своим смехом музыку, разлетающуюся из больших колонок по всему пляжу. Затем один из мужчин взял литровую бутылку виски, на дне которой плескались остатки древесного напитка, и разлил её содержимое по хрустальным стаканам.

— Спрашиваю в последний раз, — он стучал золотой картой по столешнице. — Ты сбреешь усы?

Полковник потрогал своё волосатое богатство, грозно нависавшее над верхней губой, и отрицательно завертел головой.

— Ни за что! Я не сбривал их более тридцати лет! И ты думаешь, что за тысячу долларов я это сделаю?

— Да! Так поступил бы любой на твоём месте! Тем более через пару месяцев там снова вырастет новый куст!

— Куст? Ты сказал куст? — полковник громко смеялся.

— Ужас! Это получается, Алла познакомилась с тобой, когда у тебя уже были усы?

Он кивнул.

— И она не попросила тебя сбрить их?

— Ни разу! Заметь, ни разу!

Автушко хлопнул себя ладонью по щеке.

— Кошмар! Целоваться же с тобой сплошное проклятье!

— Наоборот, в этом есть пикантность!

— Пикантность! Ты называешь пикантностью случайно попавший женщине в рот ус? — Иван Сергеевич смеялся до слёз.

Полковник, не выдержав, тоже громко рассмеялся. Он сделал глоток виски и откинулся на спинку кресла. Сегодня он очень устал и хотел просто расслабиться в кругу друзей. А точнее, друга, так как они сегодня решили устроить мальчишник, разрешив жёнам отдохнуть без них.

— Я прячу? — Иван Сергеевич крутил перед носом полковника золотой картой.

— Дочь не простит мне это! — полковник пальцами почёсывал усы. — Но нет! Всё, спрячь свои богатства в карман!

— Если честно, то у меня нет слов! Я горжусь тобой, — он отпил виски. — Чёрт возьми, я был уверен, что ты сдашься!

— Зато теперь я могу всем говорить, что мои усы стоят тысячу долларов! — он сказал это именно в тот момент, когда музыка стихла, и весь зал в удивлении посмотрел на него. Полковник на секунду растерялся. — Да, мой друг предложил мне тысячу долларов, чтобы я сбрил свои прекрасные усы, которые со мной вот уже тридцать лет! А я отказался!

Все бурно зааплодировали, кто-то даже начал радостно свистеть.

— Но принципы не продаются! Я предлагаю выпить за это! А мой щедрый и уже пьяный друг угостит всех пивом! Ура!

Люди ещё громче закричали.

— Ну, спасибо тебе, Сашок!

— На здоровье! — улыбнулся полковник.

— Хорошо, что ты не предложил заказать всем виски! Тогда бы моя золотая карта заметно истощилась.

— А нечего провоцировать друзей! Кстати, как насчёт того, чтобы опрокинуть ещё по стаканчику? Доставай свою карту и заказывай лучший виски!

— Да не вопрос! Официант!

Распив ещё одну бутылку и здорово опьянев, мужчины, громко напевая, направились в сторону пансионата. Периодически они останавливались и танцевали. Иван Сергеевич даже попытался сделать это стоя на руках, но сокрушительно упал на песок. Полковник тем временем выплясывал польку, раскрашивая танец современными движениями. Люди, проходившие мимо, останавливались и с интересом смотрели на весёлых туристов.

— А который сейчас час? — полковник тщетно пытался поймать глазами стрелки на циферблате. — Ничего не видно, но, по моим соображениям, не меньше двенадцати ночи.

Иван Сергеевич остановился и поднял глаза к звёздному небу.

— Не меньше половины первого, — со знанием дела сказал Автушко, как будто на небе из звёзд был выложен циферблат. — А где наши жёны, чёрт возьми?

— Они уже давно спят. Алла звонила час назад.

Заплетающимися ногами мужчины старательно шагали по влажному песку, спотыкаясь о небольшие камни. Туфли они несли в руках.

— Так тихо, что тишина режет мне уши, — полковник свободной рукой похлопал себя по уху.

— Это алкоголь покидает твоё тело, — каждое второе слово Автушко утопало в парах виски, поэтому речь была неразборчива, а фразы превращались в кашу.

— А вот и наш отель! Почему здесь так темно? Глаз выколи, — полковник, чертыхаясь, наощупь брёл сквозь темноту. Вдруг он резко остановился и огляделся по сторонам. — Ваня, не двигайся. Здесь кто-то есть.

Автушко замер на месте. Он не услышал в голосе друга тревоги, а просто послушно остановился.

— Кто здесь? — полковник не успел договорить фразу, как почувствовал резкую боль в области затылка. Что-то тяжёлое и холодное ударило его сзади. От боли он на несколько секунд ослеп и сложился пополам, но затем, найдя в себе силы, выпрямился. Обернувшись, он увидел лежащего на земле друга. Тот не двигался. Во мраке было сложно понять, дышит он или нет. Полковник не успел сделать и полшага, как на него обрушился шквал ударов. Он пытался защищаться, но рук было слишком много.

«Трое или четверо?» — мысли сквозь боль проникали в его сознание.

Крепкие мужские руки и ноги наносили один удар за другим. Полковник, стиснув зубы, умело сгруппировался, но это не помогало. Это была драка без правил. Точнее, правила диктовал не он. Ему оставалось только подчиниться. Но в этот момент его больше всего волновала не собственная шкура, а почему Иван до сих пор лежит и не поднимается. Это была последняя мысль перед тем, как полковник закрыл глаза и погрузился в кромешную тьму.

Сколько именно прошло времени после драки, он не знал. Открыв глаза, Виноградов пытался вглядеться в темноту. Через несколько минут он привык к мраку и смог ориентироваться в радиусе нескольких метров. Судя по всему, он лежал на том же месте, где его избивали. Он попробовал приподняться, но всё тело неистово кричало от боли.

— Ваня, — полковник, разрушая тишину, пытался найти друга. — Ваня, — повторил он, но никто не отозвался. Приподнявшись, полковник аккуратно перевернулся на живот и, опёршись на колени и локти, принялся ползти в сторону, где, возможно, лежал его раненый друг. Он не ошибся. Буквально через десять метров он наткнулся на Автушко. Виноградов ловкими движениями разорвал рубашку и прижал ухо к его сердцу.

— Бьётся, — выдохнул он. Засунув руку в карман, он искал мобильник, но карманы оказались пустые. — Вот сволочи! И деньги забрали!

Следующие пять минут он пытался привести друга в чувства, то трясся всё его тело, то хлопая по лицу. Но он не реагировал. Виноградов начал паниковать.

«Возможно, у него сотрясение мозга», — эта мысль приводила полковника в ступор.

Схватив друга за лодыжки и стоя на коленях, он принялся тащить его по холодному песку в сторону воды. Каждое движение было равноценно новому удару. Остановившись,