ли? Ведь наш город ликует! И для нас завоевание города — достижение и добро. Я нашел в вашей библиотеке очень интересную книгу. Там было написано про то, как великая империя завоевывала одну территорию за другой, и ее размеры стали больше, чем государство до этого. Память о Великой империи надолго сохранилась у всего мира, но не как зло, а как добро. Великий Рим, прекрасный город, к которому ведут все дороги мира. Все помнят эти прекрасные дворцы, эти колонны и традиции. И правители, что увеличивали свою величайшую империю, все велики, все герои! Агнес, ведь вы тоже велика. Вы принесли своему городу счастье. Я вам могу сказать одно — тот, кто завоевал, для того это событие — добро, и лишь для проигравшего остается называть это величайшим злом.

Герцогиня отметила, что парень очень смышлен и может прекрасно рассуждать.

— Ах, как умна твоя мысль, Александр! — похвалила она его. — Действительно, ведь правда стоит за тем, чью сторону ты примешь. Сторону завоевателей или сторону проигравших. Я назначу тебя своим полководцем, ведь с тобой мы не проиграем.

— Не надо полководцем, — прошептал на ухо ей Александр. — Я хочу быть вашим королём.

Герцогиня уже собралась ему ответить, но увидела, что слуга поднес ей на хрустальном подносе небольшой черно-белый конверт.

«Черно-белый конверт… — пронеслось в голове у Агнес. — Она, наконец, решила отомстить. Но что ей удастся сделать?»

Дрожащими руками она вскрыла его, пока Александр продолжал размышлять о великом и проигранном, и успокоилась, когда увидела, что письмо написано почерком Славомира.

«Прекрасная Агнес, я знаю, что Вы меня не любите, я знаю, что никогда и не любили, что все это было лишь игрой, которую давно надо было прекратить и давно пора об этом забыть, но… Но я не могу забыть Вас, это не в моих силах! Я вижу день и ночь Ваши чудесные черные глаза, которыми смотрели Вы на меня когда-то… Теперь Вы с другим и на меня даже не смотрите, я не могу понять: чем, чем же он лучше меня, о, наипрекраснейшая? Я называю Вас так в последний раз, ведь я больше не могу видеть, как он танцует с Вами. Видеть, как Ваши ослепительные глаза смотрят на него, а мимо меня проходят, как будто мы незнакомы.

Знайте, Агнес, меня полюбила моя любовь к Вам и больше Вы меня совсем не увидите, ведь я умру.

Но трон Вы никогда не получите. Это моя месть Вам, обладательница коварных глаз. И никогда Вам не стать королевой карнавала, никогда, никогда!

Можете быть в этом уверенны.

Славомир».

Едва Агнес прочитала последнюю строчку, как письмо окрасилось в красный цвет и осыпалось пеплом.

— Что там, о, моя герцогиня, что там? — расспрашивал ее Александр, но несостоявшаяся королева молча ушла, оставив его терзаться в догадках и сомнениях.

А в это время Жрец сказал принцессе Амелии: «Твой трон никто теперь не отберет», но принцессе было важно не это. Она оскорбилась поступком Жреца и отправилась в свою дальнюю башню дворца.

17. Мороженое и Осень

Сияет яркими красками карнавал, а ночные улицы города освещает множество фонарей. И все домики, как в аккурат, милые и яркие. Доминика видела дома всех цветов радуги и не только. На первых этажах находились магазины, в каждом из которых продавалось что-то приятное.

Стоило только Доминике и Альмире появиться на улице, как все прохожие, которых на этой небольшой улице было немного, начали громко обсуждать голубое платье принцессы, которое они заметили на девочке.

— Это она, да?

— Принцесса карнавала вернулась спустя десять лет?

— Нет, это не может быть Амелия.

— Первая Принцесса же была убита, не так ли?

— А может, это Вторая Принцесса?

— Вторая? Но зачем?

— Зачем нам следующая принцесса?

— Кто она?

— Почему не появлялась все это время?

Доминике, если честно, стало совсем неловко. И Альмира, заметив это, вытащила из рукава маленький белый платок, взмахнула им — и он накрыл их двоих.

Доминика заметила, что они стали совсем прозрачными и люди совсем не обращали на них внимания. Кроме того, казалось, они совершенно забыли о них, и продолжали заниматься своими делами.

— Но как ты это сделала? — спросила девочка у феи. — Как?

— Но я же фея мыслей, — ответила Альмира. — Мне ничего не стоит стереть память, создать забытое, впустить в чужие мысли свои. Теперь мы невидимы, а это ли величайший дар, который помогает быть незаметным тогда, когда надо?

— Ну да, — согласилась с этим Доминика. — А зачем?

— Иногда важно, чтобы тебя не видели. Агнес не нужно видеть нас. Лучше победить, не привлекая к себе внимания, чем, обнадежив всех, проиграть. А еще быть скрытым полезно. Важно знать, что говорят в твоем отсутствии и, тем более, иногда нужно просто быть незамеченным. Ведь именно поэтому изобрели карнавал.

— Почему?

— На карнавале все незнакомы, даже если провели всю жизнь рядом. Ведь маска скрывает личность, мы не видим, что под маской и можем лишь предполагать, что угадали. Маска рассказывает лишь про образ, выбранный тобой. И я не раз видела, как враги по жизни на карнавале весело смеются рядом, не догадываясь, кто говорит с ними. Мы не просто так выбрали кого-то в качестве врага, ведь мы все равно ценим его образ. И на карнавале, смешиваясь масками, происходит то, ради чего и живут все люди. Идеи, образы, мысли. Кстати, ты не голодна? Пошли, купим тебе мороженое. Здесь оно особо вкусное.

И Альмира повела девочку к небольшому фургончику, раскрашенному в яркие цвета, возле которого стояли покупатели.

Огромной неоновой надписью над ним было написано: «Тропическое мороженое».

Доминика увидела огромные рожки, в которые могли влезть десять или даже двадцать шариков мороженого. Они были кремовые, белые и черные, а ассортимент видов яркого мороженого заставил ее забеспокоиться. Сортов было так много, все они были такими яркими и необычными, что все хотелось попробовать.

Например, как насчет мороженого «Утро в розовой долине» с клубникой, малиной и клюквой? Или лаймово-апельсиновый «Сияющий закат». А может быть, «Банановое чудо»? Или совсем странное мороженое со вкусом какого-то сорта сыра. Да-да, и такие существуют.

Альмира заказала себе ванильный пломбир в черном рожке, а Доминика все не могла выбрать. Это? Или это? Непонятно.

Но тут девочка заметила, кто была продавцом в фургончике мороженого, и удивленно ахнула.

— Тетя Марта? Вы? Но как, вы же сейчас в поезде! Почему вы здесь?

Да, это действительно была тетя Марта. Рыжие кудри пробивались сквозь кепку продавца. Тетя посмотрела на нее