- Чего ж так печально?

- Знаешь, что я тебе скажу…

Но договорить он не успел, так как в этот момент со старческим скрипом отворилась калитка и во двор вошёл Привоз.

Привоз был хорош: походка вразвалочку, руки спрятаны в «скулах», во рту дымится папироска, на затылке чудом держится модная кепчонка-восьмиклинка. Прямо хоть сейчас портрет с него пиши.

За Привозом следом семенил однорукий седой мужчина. Я его не знал. А может, просто не помнил?

Приблизившись к нам, Привоз, словно мы и не расставались вовсе, без всякого приветствия сообщил:

- Значит так, босяки, дело в следующем! Есть такая наколка, о которой вы даже мечтать боялись во избежание головокружения. Провернув это дельце, мы обеспечим себя на всю оставшуюся жизнь, а жить с такими деньгами можно будет долго и до пошлости счастливо. Упускать такой шанс глупо, уж лучше бы мы вообще тогда не покидали маминой…утробы.

- Ты какого хрена сюда припёрся? – сдержанно возмутился Порох.

Привоз внимательно заглянул каждому в лицо и на пластилиновой своей физиономии смешно изобразил крайнюю степень недоумения.

- Я шо, - воскликнул он, - незаметно для себя перешёл на совершенно не знакомый мине японский язык? А мине казалось, я выражаю свои неглубокие мысли как обычно, по-русски.

Порох не нашёлся что ответить, да к тому же любопытство профессионального преступника взяло вверх.

- Что за дело? Можешь поконкретней?

- Позвольте для начала представить вам вот энтого жонглёра! – Привоз приобнял однорукого. – Сачок! Прошу любить и жаловать!

Мы по очереди пожали молчаливому Сачку его единственную руку. Рукопожатие было крепким.

- Сачок, - глухо представился он.

- Порох.

- Угрюмый. Степан.

- Вы слышали о банде Стоса? – спросил Привоз.

- Ясень-красень, - ответил Порох. – Уже больше года держат в страхе весь Киев. Ювелирки, ломбарды, сберкассы лупят только так. Средь бела дня, внаглую. При этом мочат всех без разбора. Инкассаторы, кассиры, просто прохожие – никто не остаётся в живых. Ни жертвы, ни случайные свидетели.

Привоз кивнул.

- Всё правильно. И за эти полтора года эти обормоты награбили столько, что страшно подумать. На сегодняшний день у них в кассе минимум четыре десятка миллионов, не считая кучи всяких драгоценных безделушек. В июле они собирались рвануть за бугор. Но позавчера случился казус Вагнера. В комиссионном магазине на Подоле их ждала засада. Перестрелка, говорят, напоминала Сталинградскую битву. В результате из восьми гавриков удалось уйти только троим. Да и то частично. Сейчас они схоронились, и нам остаётся прийти к ним и настойчиво попросить поделиться заработанным неправедным путём.

- А как мы узнаем, где их схрон? – спросил, не скрывая раздражения, Порох.

- Такой информацией владеет вот этот пианист, - объяснил Привоз, указывая на однорукого.

- Сам ты!.. – вяло огрызнулся Сачок.

- Ты знаешь, где они скрываются? – спросил я.

- Я знаю о них всё.

- Откуда?

- В городе я был их глазами и ушами, - он помолчал. – Они мне доверяли. И я был их наводчиком.

- А с каких таких делов они тебе так доверяли?

В разговор снова вклинился Привоз.

- Всё очень просто. Один из восьмерых был его родным братом. Сейчас он остывает в морге и благодаря дюжине лишних отверстий в теле уходить оттудова уже не собирается.

- Как много слов, - поморщился Порох.

Привоз широко улыбнулся:

- Недостаток, которым горжусь! Моя мамаша – земля ей пухом – клятвенно заверяла, шо говорить я начал уже через неделю после своего преждевременного появления на этом грешном свете. А дело было так. Мамашу Господь одарил уникальной способностью. Она могла подделать всё – начиная от театрального билета на «Ревизор» и заканчивая английским паспортом. При таком таланте, естественно, от клиентов не было отбоя. И вот как-то раз, раскачав свою люльку, я крикнул с детской непосредственностью: «Маман, пошлите всех на кукан и дайте мне сиську!» Мамаша удивилась до седины в висках, однако нашла в себе силы ответить: «Сыночка, я чичас не могу, я делаю да Винча». «Маман, - орал я, - пока вы делаете ваш закозной фуфел, я уже дважды сделал по-большому». Тогда мамаша подняла свой шикарный тухес…

- Угрюмый, - сказал Порох, - почему мы слушаем эту лабуду?

- Я думаю, - ответил я.

- Да шо тут думать! – воскликнул Привоз. – Их всего трое. А Стос ещё и ранен. Их можно взять голыми руками.

- Голыми не надо, - возразил я. – Необходимо достать оружие.

- Оружие есть, - успокоил Порох. – Два револьвера, три тэтэшки и даже шмайсер.

- Да и я могу дать две дуры, - сказал Сачок.

- Где обитают эти шакалы?

- В ста пятидесяти километрах от города, за селом Татарское, в лесу есть заброшенный дом лесника.

- То есть нужна машина.

- Машину мы достанем, - заверил Привоз.

- Когда? – спросил я.

- Да уже к вечеру. Мы сейчас же займёмся этим. Пошли, скалолаз!

Привоз решительно направился к калитке. Сачок, вздохнув, поплёлся за ним. Видимо, шуточки над собой он хоть и стойко переносил, но всё-таки не безболезненно.