– Чего?

– Это настоящий Дракула, – объяснил принц, кажется, самому себе. – Мы с Лалом любили фильм про него. У Носферату нет ничего общего с дурацким вампиром для подростков, который светится в темноте и пьёт кровь. Просто смешно!

Это он так отозвался об одной из моих любимых книг, по которой сняли фильм! Но я решила не возмущаться. В конце концов, Нил был сильно расстроен.

– Всё будет хорошо, – сказала я своим самым мягким тоном (типа: «ну-слезай-с лестницы-ты-придурок»).

Его брата только что превратили в шар для боулинга, а он проводит сравнительный анализ фильмов про вампиров?

– Нет же, я серьёзно, – настойчиво произнёс Нил. – Вампиры. Ну, те, которые «Я выпью твою кроф-фь».

– Да я знаю про «Я выпью твою кроф-фь».

– Именно оттуда мы позаимствовали заклинание, которое не давало моей матери проникнуть сюда в телесной оболочке до тех пор, пока кто-то не позовёт её специально.

Ах, так вот откуда взялась вся эта чушь с разрешением. В старых фильмах вампиры, как и вся нечистая сила, не могли войти в дом без приглашения. А я лично позволила ракше войти.

Как выразилась сама демоница: «Дрянь. Дрянь. Демоническое дерьмо».

Но всё равно что-то не сходилось.

– Но как она вообще здесь очутилась и смогла принять облик Данави?

– Наверное, прокралась вместе с туманом или грозовыми тучами. – Нил потёр глаза. – Но она не могла обрести тело до тех пор, пока ты ей не разрешила.

Значит, это я во всем виновата.

– Нил, извини…

– Не надо мне было слушать тебя. – Он покачала головой.

– В смысле?

Я очень переживала из-за приглашения, позволившего ракше войти, и даже не догадывалась, что Нил винит меня ещё в чём-то.

– Это ты настояла, чтобы я оставил Лала! – Нил сердито топнул. – Зачем только я послушал тебя? Чужеземку, которая сама не понимала, что несёт! К тому же самовлюбленную эгоистку, которую ни капли не волнуют чувства окружающих!

– Я в этом не виновата! – закричала я, сгорая от ужаса и чувства вины и пытаясь оправдаться. – А ты сам? Даже не подумал предупредить меня о том, что ты – полудемон, а твоя мама мечтает закусить Лалом. Или о том, что вы не пускаете её в Царство с помощью заклинания из фильма ужаса?

Нил, не говоря ни слова, взвалил шары себе на плечи. Но желваки на его скулах ходили ходуном, словно он пытался сдержать очень горькие слова.

– Нил, прости меня, – сказала я, смаргивая слёзы. – Мне ужасно жаль. Прости меня за твоего брата, за Мати, за твою маму, за всё.

Принц молчал.

– Ты слышишь? Я прошу прощения! Я помогу тебе всё исправить, обещаю!

– Ты что, не понимаешь? – Глаза Нила блестели от слёз, он с трудом цедил слова. Его ярость испугала меня. – Ты не можешь сделать ничего, чтобы это исправить! Ничего исправить уже нельзя!

Глава 15

Мачехи

Мы шли по дворцу в тягостном молчании. Нил шагал стремительно, несмотря на то что нёс и золотой, и серебряный шары. Он ни разу не оглянулся на меня. А я разрывалась между яростью и чувством вины. «Как он смеет винить во всём меня? – негодовала я и тут же спрашивала себя: – А как ему меня не винить?»

Мы шли по мраморной галерее, украшенной щитами и саблями. Потолок сверкал выложенными из драгоценных камней узорами в виде лун, звёзд и закручивающихся спиралью галактик. В стенах были проделаны резные окошечки вроде бойниц, чтобы пропускать внутрь ветерок, и через них я видела внутренние дворики с фонтанами по обе стороны дворца. Галерея заканчивалась входом в тронный зал, который охраняли усатые стражники в туниках и широких штанах. За поясами у них блестели сабли, но нас никто не остановил. Поклонившись принцу, стражники пропустили нас в приёмную, отделённую от тронного зала занавесом.

Там уже толпился народ – купцы и покупатели, спорившие о том, кто кого обманул, расстроенные крестьяне с жалобами на землевладельцев, слоняющиеся без дела придворные в шёлковых одеждах. Сверкающий занавес раздвинулся, и появился седой мужчина в роскошном наряде, с золотыми серьгами и множеством золотых ожерелий. Он поклонился Нилу, несколько бессмысленно взмахнув руками:

– Ваше царское высочество, добро пожаловать домой.

– Господин Бюль-Бюль, – наклонил голову Нил.

– Я царский министр сладостей, – гордо сообщил мне старик.

Но стоило ему присмотреться ко мне получше, как на его лице отразилось отвращение. Да что такое?

Стражник отодвинул занавес, и Нил прошёл в тронный зал, оставив меня с господином Бюль-Бюлем. Глядя в удаляющуюся спину принца, я внезапно почувствовала внутри пустоту. Да ещё министр, как назло, продолжал на меня пялиться. Проследив за его взглядом, я обнаружила на своей прекрасной тунике жирное чёрное пятно, как будто я возилась со смолой. В довершении картины сверху к пятну прилипло несколько длинных волос ракши.

– Ф-фу-у.

Я попыталась – без особого успеха – отчистить пятно тряпочкой, которую мне дал стражник. В результате грязь просто размазалась по шёлку.

И только тогда до меня дошло, что господин Бюль-Бюль морщится не от вида моей одежды, а от знака кобры у меня на руке.

– Плохая примета, – прошипел он, сплюнув в мою сторону. – Тебя коснулся недобрый взгляд.

И министр попятился, явно жалея, что у него нет с собой головки чеснока, чтобы отпугнуть меня.

Сразу захотелось, чтобы во мне прямо сейчас проснулся монстр и одним взглядом расплющил этого министра в лепёшку. Вместо этого я стояла, робко сжавшись, чувствуя себя очень маленькой и не особо страшной, и не ощущая в себе ничего змеиного. Мамаша Нила обозвала меня лунной крошкой. Может, я и правда больше в свою биологическую маму пошла? Хорошо бы, хотя я представления не имела, как выглядит Лунная дева. В то же время я ни разу не слышала, чтобы кого-то забили насмерть лунными лучами.

В конце концов стражник подтолкнул меня вперёд, и мне ничего не оставалось, как последовать за Нилом.

Я прикрыла ладонью шрам и, затаив дыхание, мысленно взмолилась, чтобы на меня не обратили внимания. Узнав о своих высокопоставленных родителях, я не ощутила никакого внутреннего величия и по-прежнему чувствовала себя обычной шестиклассницей из Нью-Джерси, вырядившейся в дорогую одежду (которую уже успела испортить).

Прямо передо мной протянулся длинный, через весь зал, покрытый ковром проход, по обе стороны которого толпились и переговаривались знатные господа и дамы. Их великолепные одежды сочетали в себе ослепительно-яркие цвета: пурпурный и жёлто-зелёный, оранжевый и бирюзовый, сиреневый и пронзительно-розовый. На мужчинах были чалмы, ожерелья, серьги.