уже известные, однако не такие модные карацены. И это – несмотря на то, что они были более тяжелыми, чем пластинчатые доспехи.

Пластинчатые доспехи, столь характерные для гусар уже с конца XVI века, просуществовали практически до конца существования данной формации. В связи с увеличением толщины и качества доспехов, а также уменьшением калибра длинноствольного огнестрельного оружия пехоты, доспехи, используемые гусарами, обеспечивали со временем все более надежную защиту от огнестрельного оружия. Известны случаи, когда такие доспехи выдерживали даже удар ядра. Однако такие ситуации были совершенно исключительными[293].

Доспехи украшались различными техниками. Самой дорогой, а следовательно, самой эффективной была техника воронения[294]. Более дешевым и не так приковывающим взгляд, было травление[295]. Доспехи полировали и украшали золотом, серебром или медными гвоздиками, а также каймой. В XVII и XVIII веках края некоторых доспехов подшивались бархатом. Например, в 1672 году, после смерти виленского подкомория Войцеха Менчиньского остались:

«Доспехи, состоящие из двух плит с шишаком

Доспехи с рисунком, с краями, обшитыми бархатом

Травленые доспехи также с шишаком

Старые доспехи также с шишаком

Старый латный воротник, подшитый бархатом

Панцирные рукавицы

Вороненые наручи с золочеными краями

Наручи медные золоченые

Наручи простые с лапами»[296].

Другие доспехи подшивали бархатом или мягкой полушерстяной, смесью льняной и хлопковой тканей или хлопковой тканью[297]. Шишаки, в свою очередь, прокладывали толстым слоем смягчающего удар материала, например хлопка и бархата. Такую амортизирующую «шапочку» пришивали к кожаным пояскам, которые перед этим приклепывали к железу шишака.

Важную функцию в защитном вооружении выполняла религиозная символика. Наибольшей популярностью пользовались различные разновидности крестов. Например, крест рыцарский, мальтийский, который носил ротмистр гусарский Миколай Зенович во время атаки на турок под Хотином 7 сентября 1621 года[298]. Другие виды крестов можно видеть в иконографии гусарской эпохи, а также на сохранившихся образцах доспехов.

На доспехах появляется также образ Божьей Матери. Что интересно, ни одного из них нет на картинах, графиках или надгробиях эпохи существования гусарии. Поэтому и медальоны с изображением Божьей Матери стоило бы, как представляется, связывать не с проектируемым Владиславом IV Вазой орденом Непорочного Зачатия и с созданным Братством Непорочного Зачатия и Вознесения Святой Марии, а с религиозными братствами Святой Марии[299].

Следует также отметить, что принятая в настоящее время датировка так называемых классических гусарских доспехов является ошибочной, поскольку данные доспехи изготовлены значительно позднее, чем принято считать[300].

Последняя гусария в доспехах.

Последний раз гусария в своей традиционной форме, то есть в доспехах и с копьями, показалась 16 сентября 1784 года. Это было частное войско владельца несвижского майората князя Кароля Станислава Радзивилла, входящее в состав многочисленной свиты, приветствующей под Несвижем польского короля Станислава Августа Понятовского. Появилась там также реформированная гусария – Народная Гусарская Кавалерия – которая уже не носила доспехов. Встречу ту увековечил очевидец Адам Станислав Нарушевич: «Наияснейший пан [король Станислав Август Понятовский] приближался к городу, следуя неспешным шагом в открытой карете, одетый в мундир Народной Гусарской Кавалерии […]. В полумиле от Несвижа его встретили конно Ясный пан Моравский, генерал-лейтенант с Ясным паном Платером, писарем польным литовским с несколькими лошадьми, донося о стоящем в поле эскадроне Народной Гусарской Кавалерии, которая должна была проводить пана из Несвижа до Гродно и ожидала приказа, если та Кавалерия должна была исполнять свои маневры. Наияснейший пан приказал остановиться повозкам и, выйдя из своей кареты, вышел в поле за дорогу, где около получаса наблюдал за данными маневрами и хвалил прекрасных людей, хороших лошадей и упражнения. Часть той кавалерии поскакала вперед в Несвиж на назначенные им станции, а оставшаяся часть увеличила свиту, едущую за каретой. Если посчитать собравшихся деревенских жителей, которые в два ряда густо стояли на протяжении полутора миль, можно сказать, что в полумиле от Несвижа в свите, следующей за королем, было уже до шести тысяч пеших, конных и едущих на повозках людей.

Вскоре после этого мы увидели построенную возле дороги шляхту владельца несвижского майората на конях в мундирах, то есть жупанах и темно-синих кунтушах; было также до восьмисот человек шляхты под командой своих ротмистров, держащих обнаженные палаши, и шляхта с флажками ярко-красного и черного цветов. Среди данной шляхты, поставленной на крыльях, сидели на конях восемьдесят человек, одетых в старинные доспехи, то есть железные кирасы, в железных шишаках на головах, а всеми ими командовал пан Янковский, одетый в прекрасные и внушительные доспехи. Те кирасиры держали также в руках взнесенное вверх копье, однако с белыми и красными и намного более длинными флажками, и эта разница в длине флажков при порыве ветра создавала прекрасное зрелище»[301].

Некоторые гусары вообще не носили защитного вооружения. Такими гусарами были сербы в XVI веке, для которых единственной защитой от ударов противника был щит. Однако и в XVII–XVIII веках гусары могли вступать в бой «нагими», как тогда говорили, то есть без защитного снаряжения. Такое могло иметь место, например, во время длительной и разорительной войны, когда обедневшие товарищи были не в состоянии предоставить в распоряжение своих людей соответствующей экипировки; кроме того, защитное снаряжение использовалось в зависимости от экипировки противника. Так, например, для боя с татарами гусары могли одеваться более легко, – в кольчуги вместо доспехов, чем для боя со шведами.

Глава 7

Копье – главное оружие гусар

«Смешала гусария с копьями пехоту [московскую] и так удачно справилась, что ни один [гусар] древка [копья] напрасно не сломал. Я этого не видел, но достойный доверия товарищ мне говорил, что видел шесть московитов, проткнутых одним копьем»[302].

Этот эпизод произошел во время битвы под Полонкой (28 июня 1660 года). Он не был чем-то исключительным. Гусарское копье было смертоносным оружием уже только благодаря тому, что одним его ударом можно было обезвредить нескольких противников. О пяти московитах, проткнутых одним копьем в битве под Чудновом (14 октября 1660 года) писал участник этой битвы полковник польской кавалерии Самуэль Лещиньский[303]. О пяти турках, нанизанных на одно гусарское копье в битве под Хотином (11 ноября 1673 года) писал Веспасиан Коховский[304]. А примеров, когда копье пробивало одновременно двух или трех человек, значительно больше.

В сражениях гусарии против кавалерии число пробитых копьем противников, естественно, не могло быть столь велико, поскольку кавалеристы просто не в состоянии выстроиться таким густым строем, как сбившаяся в кучу пехота. Но и в схватках с кавалерией случалось, что