князь на миг раскрылся и фриз, метнувшись вперед, словно змеиным жалом, ударил мечом Асбрана. Подаренный богом клинок рассек кольца кольчуги, плоть и кости Локера, разрубил ему позвоночник и вышел из спины. Выронив топор и выпучив глаза, курш повалился на колени, из распахнутого в беззвучном крике рта выплеснулся поток алой крови. Херульв поставил ногу на плечо курша и, упершись о него, с силой выдернул свой меч из вражеской плоти.

— Жаль, что я не смогу отвезти твою голову Риссе, — сказал он, — но раз ты пал от моей руки, она теперь может призвать твою душу, чтобы ты служил ей и после смерти.

Он и сам не знал, что за внезапное наитие побудило его высказать эту выдумку, но Локер, похоже, поверил — в стремительно гаснувших глазах мелькнул дикий ужас. С таким выражением курш и умер, повалившись на залитую кровью землю. Курши, заметив гибель своего князя горестно взвыли, тогда как гуты, фризы и даны, воодушевленные этой победой с новыми силами кинулись в бой. Все новые и новые тела валились под стены Сиборга, постепенно запруживая реку, что мало не выходила из берегов от переполнявших ее крови и трупов.

— Херульв!!!

Знакомый голос, раздавшийся с другого конца городка, донесся до фриза, когда курши уже откатились от стены и кинулись в бегство, погибая десятками и сотнями под градом стрел, а то и просто утонув в реке. Так что теперь принц мог уже уделить внимание и той стене, что прикрывала город от нападения с моря и где оборону держали Стюрмир и Кнуд. Здесь курши, не сумев даже взобраться на стены, засыпали город горящими стрелами и, как бы не старались защитники Сиборга, заливать их водой, все же ряд домов уже полыхнул заревом пожарищ. Пока гуты и фризы старались потушить костер, курши выбрались на берег и вскоре морские ворота затрещали под ударами таранов. Херульв, собрав всех своих воинов, подоспел вовремя — как раз, когда ворота уже рушились и курши почти ворвались в город. Жестокая битва закипела под стенами городка, чаша весов клонилось то в одну, то в другую сторону, и лишь когда от руки Кнуда пал Трейнис, — еще один из вождей куршей, — а Альв, отойдя от своего ранения, собрал гутов и поспешил на помощь, нападавшие, наконец, дрогнули, отхлынув к своим лодьям. Солнце уже клонилось к закату, когда стало ясно, что очередная попытка взять Сиборг провалилась, а курши позорно бежали от его стен.

В глубине леса, на поляне, окруженной высокими дубами, в черном плаще стоял сигонот. Холодные глаза бесстрастно смотрели на распростертое на земле тело человека: выпотрошенное, словно охотничья добыча, со сложенными рядом внутренностями. Кровь стекала в огромную яму, в которой копошились, прыгали, переползали друг на друга всевозможные гады — змеи, жабы, ящерицы. Они появлялись словно из ниоткуда — хотя на поляне, кроме самого жреца, не было не единого живого существа, в яму, чуть ли не каждый миг шлепалось очередное скользкое тело. Тонкие губы жреца шептали одно имя за другим — и каждый в яме появлялись все новые извивающиеся твари. Несколько костров горело по краям поляны, а под сенью самого большого из дубов стоял идол — вырезанный из потемневшего дерева старик с кривым посохом в руке и человеческим черепом под ногами. У подножья идола также что-то ползало, но в сгустившихся сумерках так и нельзя было понять, — что.

Сигонот улыбался, хотя и знал, что войско куршей терпит поражение под стенами Сиборга. Но он и не рассчитывал на одну лишь доблесть куршских князей. Если получится взять Сиборг силой оружия — хорошо, если нет в дело вступят древние темные чары прислужников Поклуса-Велса, бога смерти, владыки гадов земных, в которых превращаются души умерших. Под стенами Сиборга шла не просто битва, но грандиозное жертвоприношение, призывающее из мира мертвых диковинных страшных существ, враждебных всему живому. Наемник приблудной ведьмы, не пойми откуда явившейся к Янтарному морю, найдет здесь свою смерть — и она станет страшным напоминанием всем живущим о могуществе эстийских жрецов.

Очередная змея, извиваясь упала на дно ямы и ее тут же ухватила поперек туловища огромная жаба. Два гада схлестнулись в ожесточенной схватке и жрец решил, что это знак того, что достаточно. Наклонившись, он поднял с земли человеческие внутренности и принялся размеренно швырять окровавленные комки в яму, где их принялись терзать холодные твари. Одновременно сигонот шептал слова древнего призыва к богу смерти. Алые огни замерцали в глубине ямы, окружившие ее костры вдруг разом вспыхнули, взметнувшись к кронам деревьев. Там пламя слилось, принимая очертания некоего странного существа. Вот оно опустилось в яму — и в тот же миг взмыло в небо. Словно сверкающая стрела огненная тварь пронеслась по ночному небу, чтобы падающей звездой устремиться к празднующему победу Сиборгу.

Глубокой ночью, Херульв, до отвала наевшись жареным мясом и упившись вином на пиру в честь победы над куршами, снова поднялся на чердак, вместе с полюбившейся ему рабыней Иевой. Осмелев рядом с фризским господином, девушка охотно училась у него всему, что сам Херульв обучился с супругой Драговита. Податливая