как жаль, что она нескоро мне подчинится!

Я привела себя в порядок, сотворила зеркало, критически оглядывая свое отражение. Хватит и того, что Родерик видел меня в тюрьме – грязную, замерзшую, перепуганную. Зареванную. Я поправила волосы, пару раз прикусила губы и ущипнула себя за скулы. Вот так лучше. Отворила дверь и тут же оказалась в объятьях Родерика.

– Я пошлю за извозчиком, – выдохнул он, наконец – слишком рано – отстраняясь.

– Не надо.

– Еще немного, и я не смогу тебя выпустить. – Он отступил на шаг, будто в самом деле хотел оказаться от меня подальше.

«Не выпускай», – хотелось мне сказать. Пусть он решит все за нас обоих. Пусть заставит меня потерять голову окончательно. Губы горели от поцелуев, сердце стекло куда-то в низ живота.

– Не надо извозчика. – Голос прозвучал хрипло. – Если у тебя есть время, давай пройдемся пешком. Я хочу вспомнить, что в мире есть небо и солнце.

А еще хочу оттянуть момент возвращения в университет. При этой мысли меня передернуло. Отвечать на бесконечные вопросы. Оправдываться. Ловить на себе чужие взгляды – любопытные, презрительные.

Желание схлынуло мигом, остался лишь страх.

– У меня всегда найдется время для тебя, – сказал Родерик.

Несмотря ни на что, я улыбнулась.

– Врешь.

Он хмыкнул, но не стал ничего доказывать.

– Постой немного, накину на тебя иллюзию.

Он стыдится меня?

– Сниму, когда отойдем на квартал от дома. Не хочу, чтобы тебя видели выходящей из квартиры холостяка.

Щеки обожгло стыдом. Почему я все время подозреваю людей в чем-то плохом? Да, с Бенедиктом и Корделией мои подозрения оправдались, но ведь Родерик – не они! И все равно я ожидаю подвоха…

Пока я размышляла об этом, мой мундир обернулся платьем – не роскошным бальным, а повседневным нарядом мещанки. Не знаю, изменилось ли лицо, ведь я не могла видеть себя со стороны. Сам Родерик остался прежним – просторная холщовая куртка, белая рубаха с мелким узором, напоминающим письмена, пара амулетов на шее, не таких вызывающе дорогих, как был на нем в тот день, когда мы познакомились.

Наверное, со стороны мы и в самом деле смотрелись так, будто богатый господин провожает из своей квартиры любовницу-мещаночку. Впрочем, останься я при своем мундире и своем лице, меня все равно бы записали в его любовницы – в самом деле, что барышне делать в квартире одинокого мужчины?

Водил ли он сюда кого-то, кроме меня, потом так же уводя под иллюзией, оберегая репутацию? Я рассердилась на себя за эти глупые мысли. Родерик не обязан был хранить мне верность до того, как вообще узнал о моем существовании. А прошлое есть у всех, и пока оно не лезет в настоящее, как Корделия, не стоит и думать о нем.

А вот о том, что мне делать с Корделией, подумать определенно стоило.

– Лестница крутая, – сказал Родерик, забирая у меня сумку и подавая руку, хотя мы оба знали, что мне не нужна помощь даже на самой крутой лестнице. Не удержавшись, я погладила его ладонь, и в ответ его пальцы скользнули по моему запястью.

Не сейчас. Вернусь в университет, подумаю, как отплатить рыжей за все хорошее, что она для меня сделала. Наверное, даже стоит сначала поговорить с госпожой Кассией, чтобы сгоряча не натворить дел. Решено, так и поступлю: завтра же вечером сбегаю в приют и оставлю для нее записку. Договорюсь о встрече и только после разговора, на холодную голову, буду что-то решать. Если, конечно, мне удастся сохранить холодную голову, встретившись с Корделией в университете. Усилием воли я остановила мысли о проблемах. Эти минуты – хотя бы полчаса дороги наедине с Родериком – только мои, и никаким посторонним заботам в них места не будет.

Лестница закончилась слишком быстро, на улице руку Родерика пришлось выпустить. Я огляделась, с любопытством изучая незнакомую мне часть города. Судя по ширине улиц, экипажам, что то и дело грохотали колесами по мостовой, мы находились где-то в жилом центре. Но не у самого дворца – там были одни присутственные места, сейчас наверняка не работающие, и дворец правосудия, чтоб ему развалиться. Особняков тут почти не наблюдалось, трудно даже представить, сколько бы стоил особняк в этом месте. Зато хватало доходных домов.

– Далеко до университета? – спросила я.

– С полчаса неспешным шагом, – ответил Родерик, снимая с меня иллюзию.

Глава 15

Мы свернули за угол, и я начала узнавать места.

– Здесь мы гуляли в тот день, когда познакомились?

Надо же, мне тогда казалось, что я не вижу никого и ничего, кроме нахального, но такого обаятельного парня. А оказывается, успела немного разглядеть город.

– Да, – улыбнулся Родерик. – Вон за тем поворотом начинается ограда летнего сада, а вон – кофейня, куда я все собираюсь тебя отвести, но не складывается.– Он снова улыбнулся. – Пожалуй, зайдем.

Он двинулся к двери под вывеской «Кофе и шоколад». Я замешкалась. Пахло из кондитерской соблазнительно – ванилью, шоколадом и кофе, один этот аромат можно было смаковать, как драгоценный напиток. Но совсем некстати вспомнилось, как мы бродили по летнему саду и чужие взгляды испортили мне настроение.

Я вздернула подбородок. Хватит! Если я боюсь зайти в кофейню, где меня никто не знает, с мужчиной, который способен защитить меня не на словах, а на деле – что я буду делать, оставшись одна в общежитии, где все видели, как меня уводила стража? Забьюсь в угол и начну сопли размазывать?

– Пойдем, – сказал Родерик. – А то чует мое сердце, ты найдешь причину снова увильнуть от приглашения на кофе.

– Я не увиливала! – возмутилась я. – Я не виновата, что отработка… – Осеклась, увидев его смеющийся взгляд. – Ты меня дразнишь?

– Немного. – Он рассмеялся. – А еще мне очень не хочется отпускать тебя, и я ищу повод задержаться по дороге.

Я залилась краской и шагнула вслед за ним.

Небольшое помещение, кажется, было забито полностью, столики стояли почти вплотную друг к другу. У дальней стены протянулся выскобленный добела прилавок, где стояло не меньше дюжины блюдец с разнообразными пирожными и печеньями – не иначе как для того, чтобы посетители могли оценить их, прежде чем заказывать. За спиной миловидной женщины, стоявшей за стойкой, грелся над углями чайник и виднелся жестяной ящик, над бортом которого высились медные горлышки сосудов для кофе.

Каким-то чудом Родерик умудрился высмотреть среди столиков единственный свободный и устремился к нему, увлекая меня за собой. Я не сопротивлялась. Внутри ароматы, казалось, можно резать ножом, и, хотя я